цветом не отличались от его аптекарского халата.
– Чем могу быть полезен? – Сквозь круглые очки в тонкой проволочной оправе на Гретель смотрели бледно-голубые, почти бесцветные глаза.
В городке болтали, что, занимаясь лекарствами, Хофманн открыл секрет вечной жизни, но, к сожалению, не вечной молодости. «Он так и будет стареть, пока не превратится в ходячий скелет!» – школьники, которые начали первыми рассказывать эту байку, уже сами успели обзавестись внуками. Так что Гретель допускала, что в чем-то эта легенда не врет.
– Здравствуйте, господин Хофманн. – Девочка двинулась через зал, на ходу вытаскивая из кармана смятый рецепт.
Аптека была обшита потемневшими от времени деревянными панелями. Справа и слева на полках теснились баночки из коричневого стекла, флаконы с притертыми пробками, запечатанные сургучом бутылки с микстурами и коробочки с пилюлями. На одном конце полированного прилавка стоял кассовый аппарат; на другом возвышались весы, возле которых, подобно оловянным солдатикам, выстроились гирьки.
– Я за порошками для мамы, – сказала Гретель, протягивая Хофманну бумажку. – Для Марты Блок.
– Подожди здесь. – Аптекарь даже не взглянул на исписанный неразборчивым «докторским» почерком рецепт. – И, пожалуйста, ничего не трогай.
Ходил Хофманн без трости, но медленно, старческой семенящей походкой. Когда он скрылся в расположенной за прилавком конторе, Гретель метнулась обратно к двери. Одного взгляда хватило, чтобы заметить Нильса с компанией. Они подпирали стену бакалейной лавки напротив аптеки. Гретель попятилась, хоть и понимала, что прятаться бесполезно. Очевидно, Нильс Дельбрук видел, как она заходила в «Хофманн и сыновья», и теперь сторожил у входа.
Гретель вернулась к прилавку. Пару минут спустя вернулся Бонифаций Хофманн с пакетиком из вощеной бумаги.
– Рекомендации по приему – те же, что и раньше.
– Конечно.
Девочка забрала лекарство, положила на прилавок купюру в десять королевских марок и дождалась, когда аптекарь отсчитает сдачу. Звякнул, закрываясь, кассовый аппарат, но Гретель не торопилась прощаться.
– Что-то еще? – поинтересовался Хофманн.
– Сказать по правде, да, – кивнула Гретель и, набрав полную грудь воздуха, выдала скороговоркой: – После школы ко мне привязались хулиганы, сейчас они ждут снаружи. Когда я выйду отсюда, меня схватят и, наверное, побьют.
– Что-что? – Седые брови аптекаря приподнялись над проволочной оправой очков.
– Я подумала: наверняка же у вас в аптеке есть черный ход? Если бы вы позволили воспользоваться им… я была бы очень благодарна!
Некоторое время Хофманн изучающе смотрел на Гретель. А потом приподнял натертую воском крышку прилавка и все той же семенящей походкой направился к двери.
«Он ни за что не позволит мне пройти дальше этого прилавка, – подумала Гретель. – И не поверит в историю про хулиганов. Скорее, решит, будто