заговорит. Сядешь у речки, сполоснешь лицо холодной водой и задумаешься: о себе подумаешь, о людях хороших, злых проклянешь. От хороших – радость, от злых – боль душевная. Пошто, мол, они такими родились. Покойный деда Астафуров говаривал, что, мол, без мечты и живинки в деле нет человека, нет жизни. Так, тяготила. Без них человек не человек, а сухостой на сопке – ни тени от него, ни шума радостного. Гниет без толку, а там кому еще и на голову свалится, покалечит. Таких людей, мол, надо обходить, лепиться к дубкам по силе и росту. Те, мол, люди – соль земли. А как распознать ту соль-то? Порой с виду человек, а копни глубже, то одни гнилушки.
Арсеньев, что-то записывая в блокнот, заметил:
– А ты поэт ко всему.
– А что, может, и поет. Идешь, бывалочи, по тайге, качаешься под котомкой, как вьючный конь, и думаешь: а как будут жить люди через сто, двести лет, как лучше сделать, чтобы они стали жить чище? Так в думах-то и сроднишься с тропой. Гля, она и оборвалась. Выбежала на большую дорогу и оторопела, будто чего-то испужалась. И жаль ее, и сам не успел домечтать, додумать. Оглянешься назад, поклонишься той тропе и дальше почапал. У всех, Владимир Клавдиевич, обрываются тропы, потому каждый из нас должен сделать все, чтобыть стала чище эта земля. Пришла сюда серебряная чума – все просят меня найти серебро, больше серебра. А его не столь уж много в этой земле. А потом сам посуди, какой же хозяин стал бы торговать с другими странами рудой, ежли куда выгоднее сразу продавать серебро аль свинец. Но Бринер торгует. Пришлый он человек, потому спешит урвать, не жалеет чужого. Он не наших кровей, для него это не его земля.
– Головастый ты мужик. Русский.
– Будешь головастым, ежли со всяким людом встречаешься и от каждого хоть по росинке, да берешь.
Бричка подкатила к дому Силовых, его показали мальчишки. Федор вышел на крыльцо, насупленный и настороженный.
В деревне стоял перезвон молоточков: это мужики отбивали косы, готовились косить травы.
Приезжий поклонился, подал руку и сказал:
– Прибыл к вам, я горный инженер Ванин Борис Игнатьевич. Вы были с Арсеньевым в охотничьей команде, он вас рекомендовал мне как хорошего рудознатца. Вот вам письмо от Владимира Клавдиевича.
Арсеньев писал: «Я направил к Вам капитана Ванина Б. И. Спомоществуйте ему в его добрых делах, в поисках полезных ископаемых, нужных для России. Кланяюсь Вам и Вашему семейству. Капитан Арсеньев».
– Проходите в дом. Что бы вы хотели от меня?
– Быть моим проводником. Если есть вам известные рудные точки, то за плату прошу показать их.
– Есть и рудные точки и даже месторождения, кои я разведал на глазок. Есть такое под боком у Бринера. Могу продать хоть сейчас. Хватит мне бродить зряшно.
– Капитан Арсеньев очень просил вас помогать мне.
– Ему верю, но вас пока не знаю.
Вошел отец Андрей Андреевич, степенно поздоровался, спросил:
– О чем речь?
– Да вот рудник продаю купцу.
– Погоди, погоди, тя уже сто раз надували, счас я не дам надуть.