Признавайся, мерзкий сосуд греха! Это твоя последняя возможность сознаться. Если мастер Ганс уйдёт, оставив тебя в таком положении, я уже ничем не смогу помочь. И поверь: Иуда и Брут не знают в аду тех мук, которые тебе предстоят! – набросился на неё монах.
– Будь по-вашему, ваша святость. Что я должна говорить? – уже вовсю рыдая, спросила Катерина.
– Признаёшь ли ты то, что являешься ведьмой? Говори «Да», – потребовал бенедиктинец.
– Да, признаю, – ответила она, уже едва держась на вытянутых носках.
– Как давно? Говори: «С малых лет, сколько себя помню.»
– С малых лет, сколько себя помню.
– Если спросят: «Кто учил тебя колдовать? Дьявол или старшие сёстры? Говори: «Старшие сёстры». Может быть, судьи поступят с тобой не так строго.
– Колдовать меня научили старшие сёстры.
– А теперь клянись! Клянись, что завтра на суде ты скажешь всё, что сейчас сказала мне.
– Клянусь.
– Господом Богом клянись!
– Клянусь Господом Богом.
После этих слов, казалось, монах успокоился. Палач тут же снял с неё ведьмину сбрую и выпустил из клети, оставив на полное попечение монаха. Тот вывел её из пыточного каземата и повёл за собой по узкому холодному коридору, идущему вниз, туда, где располагались тюремные камеры. Заведя её в одну из них, он позволил ей одеться в грубое жёлтое рубище, в какое обычно наряжали еретиков, и дал потёртую козью шкуру, чтобы она ею укрылась, когда ляжет спать. Заперев замок, он оставил её одну.
Той ночью Катерина так и смогла сомкнуть глаз, мучаясь от холода и печалясь о своей горькой участи. Лишь немного успокаивало то, что сейчас она лежала на соломенной подстилке, укрывшись козьей шкурой, а не стояла в клети на вытянутых носочках.
Около полудня за ней приехала та же тюремная повозка, что и привезла её сюда. Посаженная в неё, она поехала к городской ратуше, где должен был вновь состояться суд, на котором она повторила всё, что обещала монаху.
В ту страшную ночь Катерина поняла, почему многие женщины, обвинённые в колдовстве, легко и безмолвно соглашаются со всеми предъявленными им обвинениями. Хотя её короткий демарш ровно на сутки и продлил её жизнь и жизнь старшей сестры.
Глава 7
Валькирия учится стрелять.
Наступил дождливый и ветреный март. Из-за частых дождей и огромного количества тающего снега, навалившего за морозную зиму, Рейн сильно вышел из берегов и подтопил восточные окраины города, в особенности Старый и Сенной рынки, а заодно и кварталы ремесленных мастерских, работающих от водяных колёс. Рыбный рынок, находящийся у самого берега, оказался полностью под водой. Днём стояла серая пасмурная погода с частыми ливнями, а по ночам, казалось, вновь возвращалась зима с ледяным холодом и пробирающим до костей ветром.
Всё это время Ларс продолжал трудиться в кёльнском кафедральном соборе, создавая художественные эскизы как для стеклянных витражей,