друг мой, – сказал он, – лег очень поздно и будет крайне недоволен, если его потревожат так рано». Миссис Гонора все же упрашивала разбудить его, уверяя, что он не только не будет недоволен, а, напротив, страшно обрадуется, когда узнает, зачем его будят.
– В другое время, может быть, и обрадовался бы, – ответил Партридж, – но non omnia possumus omnes[36]. Для рассудительного человека довольно и одной женщины зараз.
– Что вы разумеете под одной женщиной, приятель? – воскликнула Гонора.
– Я вам не приятель, – оборвал ее Партридж и без обиняков сообщил, что Джонс спит с женщиной, употребив при этом выражение, неудобное для печати. Оно так взбесило миссис Гонору, что горничная выругала Партриджа наглецом и стремглав побежала докладывать госпоже своей об успехе данного ей поручения и о добытых сведениях; вдобавок она их еще преувеличила, обозлившись на Джонса, словно он сам произнес слова, вырвавшиеся из уст Партриджа; она окатила юношу потоком ругательств и советовала госпоже своей не думать больше о человеке, который никогда не был ее достоин; потом припомнила историю с Молли Сигрим и изобразила в самом дурном свете его бегство от Софьи, чему, надо признаться, немало благоприятствовала сложившаяся теперь обстановка.
Софья была настолько огорчена, что и не думала останавливать поток речей своей горничной. Но наконец она прервала ее, сказав:
– Никогда я этому не поверю: его оклеветал какой-нибудь негодяй. Ты говоришь, что узнала об этом от его друга; но какой же друг станет выдавать такие вещи!
– Я думаю, – отвечала Гонора, – что этот молодчик – его сводник: отроду не видала более гнусной рожи. Впрочем, такие беспутные повесы, как мистер Джонс, нисколько не стыдятся подобных вещей.
Правду сказать, поведение Партриджа было несколько непростительно, но он еще не проспался как следует после выпитой им вчера дозы, к которой поутру прибавилось свыше пинты вина, или, вернее, солодового спирта, потому что грушевка была далеко не безупречной чистоты. А надо сказать, что та часть головы его, которую природа назначила вместилищем для напитков, была очень неглубока, и даже небольшое количество жидкости переливалось через ее края и прорывало шлюзы сердца, так что все заключенные в нем тайны вытекали наружу. Да и вообще шлюзы эти были у него очень ненадежны. Представляя характер его в наивыгоднейшем свете, скажем, что Партридж был отменно честный человек, ибо, отличаясь крайней любознательностью и вечно суя нос в тайны других, он добросовестно им отплачивал, сообщая, в свою очередь, все, что знал сам.
Между тем как Софья, терзаемая тоской, не знала, чему верить и на что решиться, вошла Сусанна с заказанным сак-веем. Миссис Гонора тотчас же шепотом посоветовала своей госпоже порасспросить служанку, которая, вероятно, может сообщить ей правду. Софья одобрила эту мысль.
– Подите сюда, милая, – обратилась она к Сусанне, – ответьте чистосердечно на все, о чем я вас спрошу, и я обещаю вам, что вы получите хорошее вознаграждение. Нет ли сейчас в гостинице молодого джентльмена, красивого