объектами, которые я видел. До тех пор, пока я бездумно довольствуюсь этим, оно остается созерцание очень конкретной слепой идеи. Это, конечно, тоже объективное созерцание (KB 278), но объект непосредственно связан с идеей, а она, кроме того, вообще не имеет никакого конкретного отношения.
Но теперь я вижу это место во второй, третий раз. Теперь я становлюсь внимательным. Что это значит? «Каждый раз, когда я стою здесь перед своим столом, я вижу это коричневое пятно на фоне противоположной светлой стены. – Теперь я произнес перцептивное суждение. Тенденция к осознанной связи с другими идеями, уже зафиксированными в моем сознании, есть. Но объективной связи как таковой еще нет, а есть только факт субъективной связи – то, что по определенному поводу возникает определенное созерцание.
Но я нетерпелив, я хочу знать, «что» это такое, и подхожу к окну. Внезапно я ничего не вижу. Я возвращаюсь на прежнее место; – там снова пятнышко! Кажется, оно движется! Я медленно подхожу к окну – наконец-то! Это увядший маленький листок, висящий за оконным крестом на прядильной нити, видимый только из некоторых частей комнаты на светлом фоне. «Так и есть!» Теперь у меня есть предмет, к которому я отношу созерцание его связи с остальным воспринимаемым; теперь я произнес суждение опыта и утверждаю (справедливо или нет, остается совершенно неизменным), что мое суждение рассматривается уже не просто как субъективная связь восприятия, а как объективная связь вещей и как таковое является аподиктически [логически убедительным, доказательным – wp] достоверным.
Поэтому каждое суждение, обогащающее наш опыт содержательно и непосредственно, вставляет новое созерцание в целое уже связанных восприятий, в «единый опыт, в котором все восприятия находятся в непрерывной связи». Таким образом, опыт есть «познание через связанные между собой восприятия»; «различные переживания являются восприятиями лишь постольку, поскольку они принадлежат к одному общему опыту» (Kb 128); само целое опыта, однако, не может, конечно, (эта мысль поражает GÖRING (17) у Канта) быть объектом опыта.
Поэтому мнение о том, что опыт у Канта – это часто «многократно повторенное созерцание» или «накопленное созерцание» (18), совершенно беспочвенно. Примеры Канта: обрушение дома, солнце светит на камень и т.д., конечно, не совсем прозрачны, потому что трудно вспомнить перцептивные суждения, которые уже закрепились в нас как эмпирические мочи. Однако в приведенном выше примере легко увидеть, как тысячекратное «накопление» восприятия было бы возможно и без того, чтобы хоть на шаг приблизиться к суждению опыта.
Далее Кант добавляет, что доказательство того, что общие формы опыта возникают в нашем собственном разуме, уже лежит в предпосылке Кр. д. р. V.. V. Насколько верным может быть предположение о том, что наше опытное знание представляет собой композит из того, что мы получаем через впечатления, и того, что наша собственная познавательная способность производит