можно было внести улучшения там, где он сам ошибся, и, следуя безопасным результатам его системы, определить прочные основные линии нашего знания. Но как это единство должно появиться у Канта? Если мы посмотрим на отрывки, в которых он говорит о вещи-в-себе в ее отношении к явлениям, в отрыве от контекста, не уловив основной идеи, то при самом кропотливом размышлении не окажется никакого способа привести их в гармонию.
Предметы воздействуют на нас; в пространстве нам даны реальные предметы, через идеи мы познаем предметы (Kb 76) (1), также и душа только через явления. (Prol. 140, §49) (2) Я могу рассматривать вещи как явления и как вещи-в-себе. (Kb 193) Если вещи просто представляют нечто, как оно появляется, то это нечто также должно быть предметом в себе. Слово явление уже выражает отношение к предмету, не зависящее от чувственности (Kb 232f). У явлений две стороны: одна – в том, что виден сам предмет, другая – в том, что видна форма созерцания этого предмета, и мы так уверены в достоверности опыта независимо от того, приложимы ли формы к вещам в себе или только к нашему созерцанию об этих вещах. (Kb 64) Да, тело означает не только внешнее созерцание в пространстве, но и вещь-в-себе, которая лежит в основе этого созерцания. (Prol. 141)
Тот, кто сравнивает эти отрывки, не зная других, должен сказать себе, что здесь не преподается ничего иного, кроме того, что понятно простейшему эмпирическому размышлению об отношении наших идей к предмету. Вещи существуют независимо от нас; они воздействуют на нас; мы соединяем воздействия в представления об этих вещах, и эти представления образуют знание о тех вещах, которые, будучи представлениями, признаются в нас, но все же обозначают вещи, существующие независимо от нас. Тот, кто считает это направление мысли Канта преобладающим, должен насильственно перетолковать другие отрывки как неверно выраженные или отвергнуть их как отступления от фундаментальной кантовской мысли. Но почему такие отрывки, как следующие, должны иметь меньше права на внимание, чем вышеприведенные?
Внешний вид тела не содержит ничего, что могло бы принадлежать вещи-в-себе (Kb 67). Явления – это не вещи в себе, а просто игра наших идей. (Kb 117) Наше созерцание доказывает наличие чего-то реального в пространстве, или, скорее, само является этим реальным; но пространство вне нашей чувственности – ничто, и явления тоже не что иное, как простые идеи. (Kb 318) Наше самосознание, в конце концов, снабжает нас только нашими собственными определениями (Kb 320). Материя, таким образом, есть просто мысль в нас, хотя эта мысль, посредством внешнего чувства, воображает ее вне нас, и вещи в пространстве как бы отделяются от души и парят вне ее. (Kb 324f)
Здесь, похоже, преподается простой феноменализм. Согласно ему, то, что вызывает аффект, само должно быть представлением в пространстве; вещь, существующая независимо от нас, совершенно излишня, если все, что мы познаем, находится в нас. Это следствие также было выведено, и оно, кажется, приобретает