что теперь «точно все кончено». Женька ходила, как ему казалось, с безразличным видом, и только теперь он понял, почувствовал, что раньше, когда он разговаривал иногда с ней, она ему улыбалась, а теперь, если они и пересекались, то она просто с ним разговаривала, и все. И какая же это разница! До сих пор над ним никто не посмеялся и не пошутил на эту тему. Даже Пашка, а он тот еще гад. И Дэн понемногу успокоился. Нужно было как-то исправить ситуацию, и быстро. Но как?
Тут он вздрогнул от неожиданности, так как был уверен, что он в абсолютном одиночестве. За сценой утром самое пустынное и тихое место, танцплощадка была в самом дальнем углу территории лагеря.
– Ты чего, танцевать не умеешь?
Данька замер на секунду и повернулся на голос. Перед ним стояла «дылда» и «кубинская танцовщица» Ларка.
– Не умею, – ответил Данька. Бояться было нечего, да он уже устал бояться и находился в легкой апатии, вяло реагируя на происходящее. Ларка, жуя травинку, пристально посмотрела на него:
– Это фигня, хочешь научу?
– Научи, – и в его серо-стальных глазах блеснула надежда.
– Ну-у, быстрые лучше всего танцевать треугольником, ставишь ноги так-так и так, теперь то же самое, только выворачивай немного носок. Попробуй.
Данька попробовал. Ларка показывала па, а он повторял за ней, синхронно, она даже пыталась напевать что-то вроде «Санни, ля-ля-ля ля-ля, угу-угу, Санни м-м-м, ай лав ю-у-у!»
– Но вообще-то сначала надо просто считать. Раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три…
Данька начал считать, почувствовал ритм шагов и даже слегка расслабился.
– Ну, понял? – наконец, спустя пятнадцать минут, спросила Ларка.
– Понял, а медленный? – осмелев, спросил Данька.
– Медленный есть два варианта, по-пионерски и нормальный.
– Ну-у, это, давай пока по-пионерски…
– Смотри, подходишь вот так, берешь за руку, выводишь в круг, руки на бедра кладешь, вот так, – и она показала, как это все проделывать, и положила руки ему на бедра.
– На ногу мне не наступай, ноги ставишь через одну, одну снаружи, вот так, другую внутри, между моих ног, вот так. Понял? И высоко не поднимай, не топай как слон.
И они сделали несколько па за сценой. Совок и веники валялись в стороне.
– А теперь ты меня так возьми, – серьезно сказала Ларка, и Данька подчинился. Между ними возникла какая-то взаимосвязь. И ему стало жарко. Ладони вспотели. Перед ним с новой силой встала старая проблема, Ларка была почти на голову выше Даньки, и получалось, что смотрел он ей прямо в незастегнутую рубашку в клеточку, ее любимую ковбойку, под которой была только белая кожа и коричневая родинка внизу шеи. И он смотрел на эту родинку и не мог оторваться. Так они топтались без музыки на месте минут пять. Ларка наконец спросила его:
– Ну, понял? Ничего сложного.
Данька очнулся.
– Понял, – буркнул он. И тут же, подумав, что она сейчас уйдет, спросил:
– А это, по-нормальному как, не покажешь? – и сам удивился своей наглости.
– Да