человека и портить ему жизнь.
Я знал, что если кто-нибудь из моих обидчиков будет в беде, я всегда протяну ему руку помощи. Ведь для того мы и созданы, чтобы помогать друг другу. Разве нет?
В школу я прибежал буквально за пару минут до звонка. Я всегда так делал, чтобы лишний раз не показываться другим на глаза. Знаете, какое это неприятное чувство, когда ты в полном одиночестве идешь по шумному коридору, а окружающие то и делают, что оборачиваются и демонстрируют свои пренебрежительные взгляды. Не было и дня, чтобы я не проходил такое испытание. И каждый раз мне хотелось провалиться сквозь землю.
Первым уроком у нашего класса была литература. Вообще я не очень любил читать то, что нам задавали на дом, но всё равно это делал. Мама говорила, что это нужно для саморазвития. И я её слушал. Но так как я не особо понимал школьную программу, в свободное время я читал другие книжки, которые брал в библиотеке. Чаще всего это были детективы. Но не такие страшные и жестокие, как читает моя мама. А другие – подростковые, где нет маньяков и убийц.
Уроки литературы для меня всегда были скучными. Я сидел на задней парте третьего ряда и смотрел в окно, пребывая в собственных мыслях. Правда, сегодня мне повезло. В начале недели наша учительница дала задание на дом – выучить любое стихотворение любимого детского поэта. И я уже тогда знал, что буду рассказывать стих Агнии Барто «Я расту». Мне даже не пришлось его учить. Я и так знал его наизусть. Но на всякий случай я взял в библиотеке сборник её стихов. Решил, что нужно почитать и другие.
Оказалось, что практически все мальчики из нашего класса домашнее задание не выполнили, получив свои излюбленные «двойки»», и я уже понимал, что своим выступлением снова привлеку к себе ненужное внимание. А этого мне очень не хотелось. Сначала я решил, что скажу учительнице будто я тоже не готов к уроку. Но потом почему-то вспомнил о маме. Она явно расстроилась бы, узнав, что я не смог рассказать наизусть свой любимый стих.
– Блашка Степан, пожалуйста, к доске, – спокойным голосом произнесла учительница, рисуя что-то в журнале.
По классу пробежался ехидный смешок. В этот момент моё сердце заколотилось в десять раз сильнее, рискуя выпрыгнуть наружу. Я поднялся со стула и направился к доске. Ноги меня не слушались. Наверняка со стороны моё поведение выглядело очень странным. Никто ведь не знал, что у меня творится внутри. Да, мне было страшно.
– Давай, Блашка-букашка, жги! – послышался чей-то грубый шёпот.
– Не, он – блошка! – ответили ему. – Мелкая и противная.
Опять раздался чей-то смех. Учительница поправила свои очки и нервно постучала ручкой по столу:
– Не шумим. Блашка, мы тебя слушаем.
Я повернулся лицом к классу и опустил взгляд. Смотреть в глаза своим обидчикам у меня не хватало духа. Тем более, что в этом кабинете их было не один-два человека. Их было предостаточно. Внутри царил ураган неприятных эмоций: