80.
– Тогда тебе надо быстрее поправляться, и хоть на Рождество мы уже никак не успеем, но к Новому году вполне можем навестить моих родителей. Будет для тебя развлечение.
– Ага. Раньше мы бы с Линдой в сопровождении Джейсона пошли в бар или ночной клуб, а сейчас ты предлагаешь мне поездку к родителям. Зачётное веселье.
– Рано отказываешься, в Нью-Йорке ещё больше злачных мест, чем в Лос-Анджелесе, и я как бывший завсегдатай смогу показать некоторые из них.
– Ах, вот значит какие тайны начали вскрываться! С этого места поподробнее, – я оживилась возможными приключениями, – ты был плохим мальчиком? Состоял в банде? Портил невинных девушек? Злоупотреблял алкоголем?
– Тише, ты. Куда разогналась? Никакой банды и алкоголя, с девушками только по согласию.
Я скривилась: – Тогда какие злачные места ты мне покажешь? Пенсионерский шахматный клуб?
– Ха-ха, в таких местах я не бывал, прости милая. Но уверен, что когда-нибудь мы с тобой обязательно посетим и такое место.
– Лишь бы не так скоро, – пробурчала недовольно.
– Не ворчи, как занудная старушка под 80. Нам всё равно придётся это сделать, я имею ввиду не шахматы, а родителей. В конце концов ты моя невеста и я обязан познакомить тебя с семьёй. А пока сидишь дома, можешь погуглить в интернете и выбрать те места, которые тебя заинтересуют больше всего.
– Вообще-то я не настроена заводить новые знакомства.
– Зная тебя, рискну предположить, что ты никогда не будешь настроена.
– Только не смей тащить меня в самолёт силой. И я думаю, что хочу пойти на курсы самообороны.
– Ну, уж нет, сладкая, не выйдет. После такого заявления я точно не отпущу тебя никуда, где учат драться.
– Боишься?
– Хм, разумно опасаюсь. Не хочу ходить в синяках. Деловые партнёры не поймут, знаешь ли.
– Вот так всегда, никакого самовыражения.
– Наливай себе горячий чай, пей таблетки и дуй-ка в кровать. Будешь под одеялом самовыражаться. Сначала выздоровей как следует, а уж после мы обстоятельно поговорим о твоих увлечениях.
Показательно поохав, пришлось подчиниться. Тем более тяжёлая голова не давала связно мыслить. Я не удивлюсь, если завтра не вспомню о сегодняшней беседе ни слова.
Каждый день стал похож на предыдущий. Я заколебалась сидеть в четырёх стенах, переживая день сурка. Завтрак-обед-ужин, между приёмами пищи постоянно клонило в сон, при том что ночью я тоже спала, хвала Иисусу, без кошмаров. Я даже не подозревала, что человек способен столько спать.
В сочельник Эдриан пораньше вернулся домой.
– Ты собрался пить вино? – вопрошаю, глядя на безобразие, творящееся у меня под носом. На столе появилась бутылка «Каберне-Совиньон», каковую Эдриан заправским движением освободил от пробки и наполнил один бокал. Один…, чтоб его, бокал!
–Не хмурься, Лили. Я же не заставлял тебя болеть.
– Мог бы воздержаться, хотя бы из солидарности, чтобы продемонстрировать общность интересов.
– Никаких