как разобраться в наших с Эдрианом отношениях без бутылки – крайне затруднительно. И только яичники, как обычно, на коленях воздавали хвалу небесам, рассудив, что это была прелюдия как раз по их части.
Но я, так и не получив хотя бы малюсенького совета от самой себя, предпочла поступить чисто по-женски, то есть обидеться. Мало того, что простыла, на работу нельзя, из дома выйти нельзя, плавать в бассейне нельзя, вина выпить нельзя. Сплошное нельзя и ни одного можно (кроме прописанных врачом таблеток). Даже на Эдриане сорвать раздражение не получилось. Сама угодила в воспитательную ловушку.
Я не обнимала его в ответ. Простоя стояла, опустив руки вниз и пыталась разобраться в диком коктейле, замешанном на собственных эмоциях. И когда он, подняв меня на руки принёс в спальню, я все ещё обижалась. Когда раздевал и целовал каждый обнажающийся участок кожи, я упорно напоминала себе, что все ещё обижаюсь. Умопомрачительные влажные поцелуи распускались огненными цветками на губах, шее, спускались к груди. И вот тогда я застонала и подала грудь навстречу, потому как нестерпимо захотелось большего. Но продолжить мне не дали:
– Ты ещё не окрепла для постельных игр.
И вот как после такого отношения не обидеться заново, всерьёз и надолго? Я именно так и поступила. Но из-за быстрой утомляемости и принимаемых лекарств моментально заснула и напрочь забыла по какой причине обижалась. А всё потому, что ночью мне приснился восхитительный сон.
Эдриан откинул с меня одеяло и принялся покрывать тело поцелуями. Требовательные руки жадно оглаживали полушария груди, разгоняя возбуждение по кровотоку. Жёсткие пальцы сжимали соски, покручивая, превращая в камушки. В ответ тело пронзило жгучим удовольствием, иголочки покалывали всю кожу от кончиков пальцев на ногах до самой макушки головы. Влажный горячий рот накрыл вершину груди, пощекотал языком, втянул посильнее и выпустил с пошлым звуком. Я же протяжно застонала, выгибая тело дугой. Между ног становилось влажно и пусто. Твёрдая рука сжала полушарие второй груди причиняя лёгкую боль и жадный рот набросился на сжавшийся сосочек. Второму соску досталось больше агрессии, чем первому. Эдриан его покусывал, грубо всасывал, оттягивал, чтобы затем отпустить на волю, на краткий миг и снова ненасытно всосать. После таких ласк моё тело покалывали не иголочки, разряды молний били точным попаданием в промежность, клитор пульсировал, влагалище жадно сжимало пустоту, а яичники вырабатывали зашкаливавшее количество феромонов.
Мои руки зарылись в мягкие волосы и дёргали их в такт собственных молний. Если Эдриан облысеет раньше времени, это будет исключительно моя вина.
– Эд-ри-ан, – простонала во сне, когда терпеть накал стало невозможно.
В ответ он спустился от груди к животу и запорхал по нему поцелуями, оставляя влажные ожоги на коже. Пупок приглянулся ему больше всего, и он надолго завис, лаская его.
– Эдриан, – поторопила ещё раз, взмывая ягодицами вверх, чтобы потереться ноющей промежностью об обнажённый торс.
– Не так быстро,