с их потомком.
Разрушение Лимитерии сильно сказалось на мире. Во-первых, Лимитера и Эйрия снова о старых обидах вспомнили, возвращаясь к истокам. Они не возобновили горячую войну, но ограничились холодной, просто друг от друга границы закрыв. Во-вторых, в мире стало появляться ещё больше демонов, в борьбе с которыми отлично себя проявили такие охотничьи союзы, как: «Орёл», «Медведь» и «Тигр» (собственно, так они и стали популярными). А в-третьих, теперь, дабы продолжить дело Евпатия и Елены, каждая страна выдвигала на пост правителя материка несколько кандидатов, но все они проваливались. Ибо лимитеры не находили поддержки в лицах эрийцев, эрийцы – тех, а росскийцы не могли тягаться с двумя мастодонтами истории в величии, из преимуществ имея лишь нейтралитет.
То, что происходит в мире сейчас – политическая игра в перетягивание каната. Каждая страна будет отстаивать свои интересы, усиливать своё влияние, гнуть свою линию. Будут лишние смерти, интриги, козни, покрывающие грязь красивые речи и многое другое. Тут не будет ни правых, ни виноватых – только серая мораль. Одни умрут, другие выживут, третьи ни с чем останутся – но их так, хоть эдак коснётся жестокая машина неукоснительного подчинения новым правилам, а уж какими будут они – лишь будущее поведает однажды.
В политике нет эмоций. Нет чувств, нет милосердия. Политика нередко пренебрегает моралью в угоду наживы, отчего зачастую цитируется как самая грязная профессия. Но без её систематизации, упорядочивания и стабилизации ничто не обрело бы порядок, допускающий развитие всего в рамках закона.
Может ли политика быть неправильной?
Кто его знает.
В этом мире нет истово верного и неверного ответа. Они все по-своему правильны, даже если продиктованы исключительно эмоциями. В любом действии есть смысл. Всё зависит от того, близок он тебе али нет.
Хог не интересовался политикой. Просто плыл по течению, как все, не имея ни малейшего желания лезть туда, где ломаются под гнётом государственной грязи даже самые стойкие. Ему знакома эмоциональная составляющая: то, что вызывает сопереживание – хорошо, а что гнев праведный – плохо. А потому взвешиванием того да сего он не занимался и действовал исключительно из собственных правил, понятных, правда, только ему. Где-то Лимит прав. Где-то нет. Где-то плюёт на рефлексию и радеет за мгновенный ответ, истину проливающий здесь и сейчас.
Наверное, поэтому с Орфеем ему было интересно общаться. Ибо мальчишка, не взирая на свой юный возраст, многое, казалось, понимал. Никому и ничему не давал оценочное суждение, чем напоминал философа. И хотя сие могло быть расценено за типичное лицемерие, двуликим Лимит Якера не считал. Просто смышлёным пареньком, явно смекающем работоспособность политического механизма.
***
– Чуешь, хлопец – а как ты относишься к Евпатию и Елене?
– Э-э, та норм, а чё?
– Та ничё.
В данный момент Хог и Эс сидели в таверне, попивая хмельной квас. На столе в качестве закуски – блины