это лицо в тот момент, он был бы удивлен, потому что губы Егора машинально шептали слова из детской сказки: «Несет меня лиса за темные леса, за быстрые реки, за высокие горы… Кот и дрозд, спасите меня!..»
Утром того дня, когда ожидалось пересечение фронта, он встал пораньше. Волновался. «А что, если там никаких фронтов и не окажется? Что, если это, действительно какая-нибудь эфемерная иллюзия?»
Егор поднялся в рубку, чтобы заранее, миль за пятьдесят, включить прибор. Лучше подстраховаться – кто его знает, как он там двигается, этот фронт. Перо самописца, подсвеченное маленькой лампочкой, слегка подергивалось и вычерчивало почти прямую линию около значения четыре градуса по Цельсию.
Корабль, не меняя курса, продолжал путь по начерченному маршруту, вспарывая носом вздымающиеся перед ним волны. Егор безотлучно дежурил на мостике, волнуясь все больше и больше. Судно уже достигло намеченной на карте точки, но ничего не происходило.
– Вижу скопление птиц прямо по курсу, – доложил рулевой.
Штурман оторвался от карты, вынул из чехла, закрепленного на переборке, бинокль и всмотрелся в пространство впереди корабля. Егор тоже прильнул к стеклу. Уже темнело. Там, впереди, на фоне сизого неба, действительно, можно было с трудом различить огромное множество висевших над морем далеких черных пылинок. Края птичьей стаи уходили вправо и влево, снижаясь к горизонту.
Короткий полярный день окончательно истаял. Посыпал мелкий дождь. В этот момент слева внизу что-то скрипнуло. Егор, напряженно вглядывавшийся в оконный сумрак, не сразу сообразил, что источник звука – его прибор. Но скрип продолжился. Подбежав и склонившись к самописцу, Егор увидел, как стрелка, резко дергаясь и поскрипывая, смещается все дальше к краю шкалы и уже пересекла ноль градусов.
– Фронт! – радостно воскликнул Егор и облегченно вздохнул.
Штурман подошел и тоже с интересом присел на корточки перед прибором.
Еще один новый звук нарушил привычное мерное гудение механизмов в рубке. Этот звук произвел на штурмана такое же воздействие, какое на охотничью собаку производит кряканье диких уток. Пружинисто вскочив, он впился взглядом в эхолот, висевший правее на уровне глаз взрослого человека. Мирно чиркавший до этого линию дна, эхолот вдруг стал выписывать что-то невообразимое, черное. При каждом проходе иголочки по сизой электрохимической бумаге было видно, как на ее кончике вспыхивает оранжевая искорка и отлетает маленькое облачко дыма.
Штурман метнулся к микрофону:
– Капитану просьба ответить мостику!
– Слушаю, – громыхнул в динамике голос капитана.
– Валерий Николаевич, можете заглянуть в рубку?
Капитан появился сразу – видимо, был у себя в каюте.
– Так, – он прошел к эхолоту. – Что тут у нас? С белой головой? Отлично.
И неожиданно одобрительно посмотрел на Егора.
– Вот, фронт, – показал тот на свой самописец.
– Ну, вот это