и внешний мир будет видеть в вас только это. Не говоря уже о том, что где бы вы ни прятались, за вами придут смертовизги.
По его кивку джату неохотно распахивают двери.
Мы с Бриттой застываем. Остальные девчонки перешептываются, не зная что делать. Кейта вновь делает шаг вперед.
– Мы обеспечим безопасный выход за пределы Хемайры, – говорит он. – А после – все зависит лишь от тебя, – многозначительно смотрит он на бунтарку, и вся надежда, которая у меня была, рассыпается пеплом, и я чувствую на языке горечь.
Вот оно, условие. Да, мы можем отсюда сбежать, но как только ступим за ворота Хемайры, нас ждет прежняя жизнь. Право казни, постоянная угроза попасться смертовизгам… Кейта точно такой же, как и все, он дает нам варианты и предлагает выбирать из них.
Бунтарка это, похоже, понимает, потому что переводит взгляд с открытой двери на юношу.
– Вы даете нам слово? – недоверчиво спрашивает она и смотрит уже на командира, который кивает.
– Клянусь священным куру Ойомо, – отвечает Кейта. – Однако скажу вот что: в тренировочном лагере вы можете чего-то добиться. Стать бойцом, а потом, когда все кончится, получить отпущение грехов. Или прожить до конца дней как изгой, в вечном страхе пред Правом казни. Истина проста: либо вы с нами, либо против нас. Выбор ваш.
Отвесив девчонке быстрый, короткий поклон, Кейта возвращается в строй. Радуюсь, что он ушел, злюсь на себя, что почти поверила их словам. Как я могла хоть на мгновение подумать, что он чем-то отличается от Ионаса и остальных?
Мое внимание возвращается к бунтарке, которая теперь стоит посреди зала, и ее взгляд помрачнел, потемнел. Она снова смотрит на дверь, затем на строй. Ее взор мечется между ними туда-сюда, туда-сюда. Вижу, как лихорадочно крутятся ее мысли, как ее разум производит те же расчеты, что и мой. Наконец она делает выбор. Расправляет плечи и подходит к своему строю, царственная, словно королева. Она остается. Медленно, но верно остальные девчонки следуют ее примеру, и я почти чувствую, как довольно улыбается Кейта.
8
Как только все девушки вновь занимают места в строю и все возвращается на круги своя, высокий командир подходит к краю своего помоста и снимает боевую маску. Его лицо одновременно надменно и властно, такое темное, едва ли не цвета полуночного неба, и суровое. Над острыми, словно ножи, скулами сверкают, пронзая нас, темные глаза.
– Я – капитан Келечи, командир джату, закрепленными за Варту-Бера, вашим священным тренировочным лагерем, – разносится по всему залу его голос. – Перед вами – самые недавние новобранцы Варту-Бера. – Келечи обводит жестом юношей, которые быстро снимают шлемы и маски. – Они здесь не только для того, чтобы служить вашими уру́ни, братьями по оружию. По завершении первых трех недель вашего обучения они присоединятся к вам и будут оказывать помощь на протяжении ближайших месяцев. Мы надеемся, что вы установите с ними прочную и глубокую связь, которая останется еще надолго после того, как вы покинете эти стены.
– Братья? –