внутренне обратилась Лали-Рэй к мужу.
– Я подумал, что ее опыт в этом измерении нам пригодится, – так же неслышно для всех ответил Ви-Тот.
– Она увела в тень все свои дары, – с сожалением сказала Мать Клана.
– Да. Я вижу. Есть вероятность, что они еще не исчезли, – ответил Ви-Тот.
– А какова вероятность, что я смогу ей помочь? Это ты не просчитывал, когда вызывал ее сюда?
– Лали, не надо… Я не знал… – тяжело всколыхнув надтелесное пространство, покинул его Ви-Тот.
Вехат уже была в возрасте богини. В самом его начале. Конечно, она была прекрасна, как и прежде, но внешнее проявление ее было каким-то замершим, как молчаливые рыбы в океанариуме. Она стояла, окруженная и объятая со всех сторон, посреди одной из многолюдных дорожек. Застывшую композицию из параллельного мира обтекали пестрые людские потоки. Люди спешили прикоснуться к ненаступившему грядущему. К одной из вероятностей. Идеи разных стран соединялись в единый город-призрак, в экспозицию ЭКСПО, в предчувствие возможного. Точно так же, как и у Вехат, когда она, вспыхнув, перенеслась в это измерение. Она шла на риск, но все же посчитала возможным построить здесь свой клан. Но сейчас глаза ее были наполнены печалью, а лицо напоминало застывший слепок восковой маски. Лали-Рэй и Ви-Тот подошли ближе, чтобы тоже обнять дочь. Лали, войдя в ее поле, почувствовала сжатую пружину змеи – то, во что превратились дары дочери.
– Я не могу ей помочь, – внутренне обратилась Мать Клана к мужу, – моих сил едва хватает, чтобы поддерживать свою заданную форму, а в ее случае дело обстоит еще хуже. Ее силы обращены против нее самой.
– Попробуй! Вероятность есть, – ответил усталый голос издалека.
– Сколько процентов? – обратилась Лали-Рэй к мужу на внетелесном, обнимая дочь. Но ответа не дождалась.
– Мама! Здравствуй, мама! – прильнув к матери, как после долгого пути, выдохнула Вехат, уронив голову ей на плечо. Так они и стояли, обнявшись посреди толпы, словно две сросшиеся между собой ивы. Ви-Тот молча развернул малышей и, взяв за руки, повел ко входу в Колумбийский павильон. За ними, постоянно оглядываясь на мать с сестрой, нехотя поплелся Феюс.
– Они вернутся? – спросила Вехат, не выпуская мать из объятий.
– Мороженое детям, кофе взрослым. Феюс говорит, что в Колумбии самый вкусный кофе и мороженое с настоящими фруктами. Тебе взять что-нибудь?
– Ничего не надо. Ничего. Я просто хочу домой! – прошептала Вехат. Лали-Рэй притушила звук толпы. В более благоприятный момент можно было перенестись, закрыться куполом, да мало ли, что можно, но они сейчас находились в чужом измерении. На эти действия требовалась сила. Сила, которой не было. Поэтому просто притушила шум и вобрала в свое поле поле дочери. Вдруг случилось неожиданное, невозможное, непозволительное для богини – Вехат зарыдала!
– Что ты делаешь, Вехат? Этого нельзя делать! Тебе нельзя! Это же твое сердце. Оно лишится последней силы, – опешив, зашептала Лали-Рэй.
– Здесь это называется слезами. Люди не различают их. Не видят разницы. Они не знают о слезах забвения,