как вчера, но бледность конопатой физиономии и черные круги под глазами говорили о бессонной, беспокойной ночи.
– Чего тебе, дорогой?
У Нестерова не было никакого желания и настроения с ним общаться: и Михалыч ждет, и событие радостное – а тут живой укор стоит…
– Пошли со мной к Позднякову, по дороге расскажешь, что у тебя еще случилось…
– Я принес… – семеня сбоку и заглядывая в лицо, прошептал Семушкин.
– Не понял, – искренне удивился Сергей. – Что принес?
– Коньяк, армянский, пять звездочек, три бутылки, для майора Крячкова.
Они стояли перед кабинетом Позднякова, и Сергей, чьи мысли неслись галопом абсолютно в другом направлении, не мог сообразить, как достойно и без потерь выйти из этой ситуации, но отступать было некуда. Только вперед!
– Ладно, – повернулся он к Семушкину, – сейчас посоветуемся и решим.
Нестеров коротко стукнул в дверь.
– Можно?
Увидев их вдвоем, Поздняков побледнел, челюсть бульдожки слегка отвисла; со странным выражением лица он откинулся на спинку стула. Семушкин с извиняющейся улыбкой кивнул в знак приветствия и занял позицию справа за спиной Нестерова.
– Юрий Михайлович! – Сергей под впечатлением только что состоявшегося разговора с генералом даже не обратил внимания на метаморфозу, что произошла с его другом-начальником. – Может, соберемся сегодня? Повод есть. Пока озвучивать не буду, но стол за мной. Вы не будете возражать, если Володя к нам присоединиться?
Михалыч сглотнул, как будто ему что-то мешало в горле, положил локти на стол и, набычившись, посмотрел на обоих.
– Какие могут быть возражения? – Поздняков отчего-то хрипел, как при ангине. – У нас клуб открыт, сам знаешь… Пусть приходит. Ты иди пока, Владимир Александрович. Нестеров тебе потом все расскажет. Иди, боец.
Как только закрылась дверь, Михалыч, встав, коротко выдохнул:
– Ну?
– Кирилл Борисович объявил, что меня переводят в Первый главк.
– И все?
– Все.
– Нестеров, у тебя с головой в порядке? Космонавт долбанный! Я тут сижу, мысли разные ковыряю, больше про покойников, конечно. Вдруг ты вваливаешься с Семушкиным… Я как увидел вас вместе, меня чуть Кондратий не хватил. Все, думаю, кранты. Это они от генерала пришли, сейчас будут приговор предъявлять.
Сергей никогда не видел его таким взволнованным.
– Вдруг какая-то пьянка-гулянка, Семушкин зачем-то… Гад ты, Нестеров, сволочь натуральная. Живьем в гроб меня загонишь, боец-молодец.
Достав платок, он вытер выступивший от волнения пот.
– Ладно, садись давай.
Они опять оказались по разные концы стола в положении начальник – подчиненный.
Поздняков сгибал-разгибал в пальцах скрепку, стараясь не смотреть в глаза Нестерову.
– Я давно знал, что тебя должны перевести, но думал: обойдется. Не получилось… Рад за тебя… – В голосе, однако, слышалось прямо противоположное. – Значит,