вопрос. Вообще, если я смог справиться с одной отдельной единицей из состава этой организации, то и оставшаяся пятёрка справится. Не могут же специалисты, прошедшие за свою немаленькую жизнь множество сражений как на городских улочках, так и в каких-нибудь радиоактивных пустынях под кислотными дождями, просто умереть от рук машины, верно? Не могут. И я не смогу.
Если уж помирать, то только от пули человека.
Вот так я узнал кое-что о Тёмных в первый раз. Дальше каждая наша встреча сопровождалась болью и страданиями, и если не моими, то чьими-то ещё. Поверьте, в ретроспективе такие вещи начинаешь подмечать. Тогда я всё ещё был в неведении, но уже настороже. Это и спасло, в какой степени. А может, то была простая удача. Удача в чём?
В том, что я выжил в событиях, раскрутившихся в Приграничье.
– У меня много вопросов, – начала Эмма. – Но я задам самый главный – почему виселица?
Я ухмыльнулся.
– Есть истории, которые лучше не вспоминать.
– Поняла, – кивнула девушка, выводя иглу из общего потока на второстепенную трассу, ведущую от основного выхода из купола куда-то в сторону. – Ещё десять минут до точки назначения.
– Слушай, Эмма, а почему ты всеми действиями пыталась меня настроить против себя? Я понимаю, когда у машины плохое взаимоотношение с людьми, но ты же делала это намеренно.
– Оскорбляя и унижая тебя? – уточнила она.
Я кивнул.
– Знаешь, я ведь тоже была против внедрение тактических кукол в боевое подразделение бюро, – разъяснила девушка, вызвав у меня лёгкий шок. Чего?! – И не смотри на меня так, это правда. Вы, люди… Любите относится к нам, как к игрушкам. Красивым, блестящим, но игрушкам. От этого страдает боевая эффективность, а уж когда у кого-то там возникает привязанность…
– И многозначительная пауза в конце, – понял я её без лишних слов. – Хорошо. Но ты же читала моё личное дело.
– Пока ты от меня его не закрыл, – вставила Эмма.
– Да, – не стал я заострять на этом внимание, – Однако ты могла понять, что я не люблю машины вообще. С чего мне привязываться к тебе?
Девушка поправила рыжую прядь, вновь выбившуюся из тёмных волос, и вздохнула, прямо как я минуту назад.
– Предвзятость и стереотипы, – коротко ответила она.
– Что все люди обращаются с вами, как с вещами?
– Именно.
– А как бы ты хотела, чтобы с вами обращались? – задал я щепетильный вопрос.
– Хотя бы как с коллегами. У нас есть заложенные программы, директивы, но также и личности, пусть и написанные кем-то. Более того, многие из нас сами прописывают себе характер, основываясь на окружающей обстановке и событиях, происходящих в течение первых нескольких лет существования, – мрачновато оттарабанила Эмма. – А вы…
– Таков уж мир, – пожал я плечами. – Не нам его исправлять.
– Твоя правда, напарник, – согласилась девушка. – Но своё отношение к людям я менять не собираюсь.
– Словно кто-то тебя об этом просит, – пробубнел я безобидно. И