так и не узнала, что скверный мальчишка забудет о подарке странной тётеньки, а обнаружив, отдаст своей рыжеволосой девчонке, решив, что у мамы и так добра полные стеллажи и прочие шкатулки. Зря! Зря он так поступил. Недобрый посыл из далёкого прошлого разрядится потом на той самой девчонке, принеся ей бездну страданий. Считают жемчуг лёгким по своему воздействию, тогда как он есть аномалия, болезнь влажной плоти моллюска. Когда его собственные защитные механизмы при помощи особых веществ обтекают жемчужными слоями страдания инородную песчинку, внедрившуюся в него.
– Очень красиво! Благодарю вас вместо неё. У неё точно таких диковинок нет. Не ожидал такой щедрости от женщины, которую я уж точно разозлил.
– А зачем злил-то?
Он пожал плечами, – Не знаю. Особо-то и незачем было. Так уж разговор наш заплёлся, что я разозлился. – В минуты такой откровенности он имел чисто-мальчишеский вид озорника, осознавшего своё плохое поведение. Казалось, что он и не способен вести подобные разговоры в силу своей незрелости, какие только что они вели. Милый, ладный, можно сказать лучезарный мальчик – мечта любой мамы, а также любой взрослеющей девочки.
– Сколько думаю, столько и поражаюсь. На чём именно держится в этой бездне Земля? – спросил он.
– На паутинке Всевышнего, на ней и держится Земля в космической беспредельности, – ответила Пелагея. – И она крепче всех стальных тросов. Мощнее всех совокупных демонов и всех недоразвитых дураков из числа их обслуги.
Мягкий розоватый свет залил площадку, давая понять экскурсантам, что сеанс созерцания планеты окончен. И тут неожиданно возникло то потрясающее и редчайшее явление, которому до сих пор не было внятного объяснения, а тем ни менее его наблюдали. В голубовато-сиреневой фате – атмосфере возник разрыв – линза, а в ней как в экране замелькали вполне себе различимые картины земной реальности. Вот как будто они совсем рядом, а сами наблюдатели едва лишь и приподнялись над поверхностью самой планеты. Словно зависли в банальном транспортном средстве передвижения – аэролёте.
– Ты видишь?! – вскрикнула Пелагея, обращаясь к собеседнику. Но он уже ушёл. Он счёл её назойливой некрасивой тёткой – любительницей поболтать о том, о сём на досуге, да ещё и с нравоучительным подтекстом в виду того, что собеседник намного моложе. А то, как критически он её осматривал и оценил нижайшим из возможных баллов, она поняла безошибочным женским чутьём. Тут проявилось то самое наследственное качество – вклад матери. Затаённое чувство превосходства по отношению к ближнему, да и всякому дальнему. А его отец, каким он был?
Поначалу весёлый приятель, затем восторженный обожатель, ставший незаменимым мужем. И вдруг, и внезапно, и неожиданно, и вероломно изменник. Пусть и осознавший свою измену как непростительную ошибку, но так и не прощённый, поскольку никогда и не просил прощения.
Она знала в той самой непостижимой глубине залегания уровней всякой живой