пролетариата, и не гоже его хватать своими барскими артрозными пятернями. И не гоже говорить с сорокапятилетней женщиной, как с малым дитём. И не гоже, высказываться о самодостаточной личности, как о ничтожестве. Но говорить что-либо, и тем более, оправдываться перед этой напыщенной гусыней у Ивановой не было ни малейшего желания. Её слова не стоили для Ивановой ровным счетом ничего, но лишний раз убеждали её в недалекости, беспринципности, недальновидности и самодурстве Ядвиги Адольфовны.
Она требовала уважения к своей должности. Уважают не должности, а людей, и не за посты, которые они занимают, а за человечность, которую они смогли сохранить, находясь у власти, распоряжаясь жизнями, достатком, благополучием, вверенных их руководству людей.
А здесь кто? Кто она есть вообще? Директор? Да в гробу я таких директоров видела в белых тапочках.
Тогда Иванова, не сказала ничего, и просто ушла. И сейчас, она не видела ни малейшей перспективы, что-либо отвечать. Ведь «производственная необходимость» Ядвиги Адольфовны не предполагала и намека на возражение. Вот только у Ивановой, в который раз возникал вопрос, а почему она должна в ущерб себе, своей семье, своему здоровью думать от какой-то там «производственной необходимости», в то время, как Ядвига Адольфовна, не отпускает ни на операцию родственника, ни на собственные похороны.? Она умудрилась взять с Ивановой заявление на день без оплаты труда, в День учителя, когда весь коллектив выехал на корпоратив и никто не работал ни минуты. И это при том, что у Ивановой болела бабушка девяноста лет, при том, что она осталась в накладе сдав на этот корпоратив деньги, и не поехав на него.
Это так Ядвига Адольфовна наказала Иванову, за злостный прогул корпоратива. И плевать, что половина коллектива заболели после этого «праздника» на природе в жуткий холод и бешенный ветрюган. «Производственную необходимость» никто не отменял. И плевать, что некоторые заболели этим самым коронавирусом. Эта информация хранится под строжайшим секретом. А то еще придется работников на удаленку или карантин отправить. Кто же работать будет, аж за двадвать пять тысяч в месяц.
Через пару недель, когда президент дал нам неделю на ноябрьские праздники и на «отсидеться дома», Ядвига Адольфовна опять села на своего излюбленного конька. «Производственная необходимость» требовала от Ивановой сознательности и повиновения, а именно: приехать в Центр в 5—30 утра 7 ноября, чтобы проверять документы у детей, отбывающих в «Артек». А плевать, что это выходной, что транспорт начинает ходить в лучшем случае с шести утра, что ехать на работу больше часа, а значит спать можно вообще не ложиться, что вызов такси будет стоить рублей пятьсот, что за работу в выходной (праздничный день) должны оплачивать по двойному тарифу, а такие, как Иванова, в лучшем случае получат отгул, и тот, в то время, когда захочет Ядвига Адольфовна. Это всё шелуха! Об этом речь не идет! «Производственная необходимость»