высвободил часть силы – так, чтобы не привлекать лишнее внимание. Церций всё ещё не знал, как меняется его внешность с применением силы, но на отца Олафа эти изменения произвели впечатление – он боязливо осмотрелся, после чего произнёс:
– Я всё понял. Пройдёмте в дом.
Церций и Адель прошли в дом вслед за Олафом и его отцом. Когда все они оказались внутри, мужчина плотно задвинул простенькие занавески, после чего заговорил с гостями:
– Так значит, Тьма решила вернуть себе то, что у неё забрали?
– Вроде того, – ответил Церций. – Когда-то по моей вине Свет получил абсолютную власть, и теперь повелительница вернула меня к жизни, чтобы я всё исправил.
– Вот значит как, – печально улыбнулся мужчина. – Помню, как я тогда был рад, что Тьма исчезла. Нас убедили, что если исчезнет Тьма, то исчезнут и культисты, а я очень этого хотел – боялся за своего маленького сына. Но я быстро понял, что заблуждался – культисты всё-таки украли Олафа. Тогда мне удалось его спасти – я нашёл этих культистов и хорошенько попортил лицо их главному, а остальные сами разбежались. Свет и его адепты никак не помогали мне найти моего сына – я всё сделал сам. Мало того – меня ещё и наказали. Я, оказывается, должен был доложить о культистах, а не устраивать самосуд. И всем было плевать, что тогда мой сын, скорее всего, погиб бы. Они не стали забирать мою жизнь – я был молод, здоров и мог приносить пользу миру. Они не забрали жизнь Олафа – он был ребёнком и мог вырасти достойным человеком.
Громкие всхлипы Олафа прервали речь его отца. Тот успокаивающе похлопал сына по плечу и продолжил свой рассказ:
– Они лишили нашу семью жены и матери. Она была больна, работать не могла, о втором ребёнке мы не смели даже мечтать. Свет решил, что её жизнь ничего не стоит. Тогда я возненавидел Свет, но сделать уже ничего не мог – слишком могущественным он стал. Я был вынужден подчиняться, вынужден воспитывать сына в любви к Свету. Мне было больно смотреть на то, как они пытаются заставить Олафа заниматься тем, для чего он не создан. Но теперь появились вы. Вы сможете всё исправить. Только вот как вы собираетесь это сделать?
– Повелительница не особо посвящает меня в свои планы, – сказал Церций. – Пока что она хочет, чтобы я собрал как можно больше людей, которые пойдут за мной.
Мужчина ненадолго задумался, но потом решительно произнёс:
– Я пойти с вами не смогу – я слишком стар. Но с вами может пойти мой сын. Если, конечно, захочет. Олаф?
– Но отец… – возразил было Олаф. – Если я вдруг исчезну, то у тебя могут возникнуть проблемы. Я не могу этого допустить.
– Я смогу себя защитить, – прервал отец сына. – Скажу, что ты сбежал, что я не знаю, где ты. Если получится, то пущу Арбитров по ложному следу. Но если ты останешься, то тебе придётся стать мясником – и от этого я тебя защитить не смогу.
Олаф задумался. Если он останется в деревне, то его судьба будет решена,