канцелярии находилось на первом этаже, и попасть туда можно было только по одной из лестниц. Два десятка ступеней отделяло его от вместилища машин и писцов, которые ежедневно слушали и записывали каждое слово оракула.
Еще несколько часов назад, спускаясь в зал оракула, Ноктавидант думал об утомительности своих ежедневных обязанностей. Как мало все это значило теперь, когда впереди маячила тень катастрофы!
Наконец он добрался до нужной ему двери. Она оказалась не заперта. Из щели пробивался красноватый свет. Изнутри не доносилось ни звука.
Уже одно это должно было насторожить его. Такое множество механизмов… клавиш, раструбов, проводов… Одних техников в канцелярии было около двадцати человек, работавших в три смены. Значит, сейчас внутри находились как минимум шестеро.
Нехорошее предчувствие сжало внутренности клирика. На самом деле, открывая дверь, он уже знал, что увидит внутри. Поэтому, когда дверь распахнулась и его взору предстала комната, он смог сдержаться и не закричать. Нечеловеческим усилием, но все же сдержался.
А затем… шагнул. На самом деле он не хотел этого делать. Однако сделал, повинуясь некоему противоестественному желанию видеть все собственными глазами.
Комната осталась такой же, какой он запомнил ее с прошлого визита. Разве прибавилось проводов, а раструбы и клавиши стали меньше и теперь располагались теснее друг к другу. Однако в остальном… Все остальное изменилось. Стены стали красными от крови. Внутренности свисали с потолка бледными гирляндами.
Ноктавидант отчаянно боролся с позывами к тошноте. Зажмурился, досчитал до пяти, чувствуя, как тяжелеет меч в руке, открыл глаза. Зажав нос рукой, сделал шаг вглубь комнаты, но так и не смог заставить себя сделать другой.
Клирик насчитал пятерых погибших. Хотя их могло быть намного больше, поскольку части тела лежали повсюду. Рука, нога, голова… Трудно было определить, что кому принадлежит.
В одном углу лежал топор, в другом – короткий меч, как тот, что держал сам Ноктавидант. Почти у самых его ног лежала оторванная рука, которая до сих пор сжимала в кулаке нож. Похоже, эти пятеро просто перебили друг друга. Была ли расправа мгновенной, кровавой и жестокой? Или продолжалась какое-то время, обернувшись потехой для наиболее сильных? Последний оставшийся в живых вдоволь наигрался с телами, кромсая плоть и дробя кости.
От запаха кружилась голова. Ноктавидант чувствовал, как одна за другой накатывают волны паники. Сердце стучало, грозя вырваться наружу, в желудке все заледенело. Стараясь сдержать подступающий обморок, он закрыл глаза и прислонился к стене. Стоял так несколько минут, медленно считая про себя.
Нет, он не мог рухнуть прямо здесь. Только сейчас он начал понимать, что все произошедшее – не более чем ширма для чего-то более значительного.
Покидая комнату, Ноктавидант думал только об одном: тишина теперь не казалась ему чем-то благословенным. Безмолвие, в которое погрузились коридоры и комнаты дворца, было молчанием трупа. Однажды в некоем