Каменный тогда, каменный и сейчас. Каменный город, построенный на камнях. Ни травинки, ни кустика из-под этих камней пробиться не могло. А других земель мы тогда и знать не могли: на запад – море безграничное, злое, тёмное; на восток – скалы, всё те же камни, взбираться по которым никому в голову не приходило; на юг и на север – бесконечный каменный берег, который, хоть трижды за горизонт уйди, всё таким же каменным и останется.
Как человека сюда забросило, непонятно. Говорили, что сюда нас принесло море, и в это очень хорошо верилось, потому что испокон веков мы жили за счёт торговли с теми, кто проплывал мимо на огромных деревянных кораблях. Мы давали им камни, они нам – еду и всё, что для жизни надо. Старики говорили, что так и жили бы мы, голые и бездомные, посреди каменной пустыни, обменивали бы камешки на хлеб и ни о чём бы больше не думали, да только чужестранцы чурались нашей наготы, а солнце, не закрытое ни листиком, ни веточкой, нагревало камни и обдавало людей жаром как снизу, так и сверху. Жить летом было невмоготу – весь день греет солнце, ночью – камни, от жара не скрыться. Зимой же – другая беда, холод несусветный – мороз покроет камни, дождь ледяной пойдёт, и негде от зимы укрыться.
Тогда и начали мы строить из камней дома, сначала простые – сложим три камешка: два вдоль, один поперёк – вот тебе и укрытие, но постепенно стали появляться мастера, которые из камней научились чудеса делать. Чужестранцы поначалу смеялись над нами – у них все дома деревянные небось были, но, когда увидели работы наших мастеров, обомлели, стали чаще нас посещать, подивиться нашим каменным чудесам приплывали. Они называли это «искусством», «архитектурой», а мы просто жили внутри этих каменных изваяний, ведь для того они и были построены. Мастера же соревновались в умении, задумки их становились всё более причудливыми, и уже своими руками они их воплотить в жизнь не могли. Так и поделилось наше население – на тех, кто придумывает, и на тех, кто строит. Все были при деле. Чтобы не отвлекаться от чудесного строительства, общение с чужестранцами поручили трём болтунам – у них и в голове было пусто, и руки не оттуда росли, поэтому работе они только мешали. А болтать с чужестранцами каждый горазд – им же от нас только камни были нужны, ну и поглазеть на плод трудов наших.
Так и был построен наш каменный город. Да, сейчас от него уцелело немного, а гений мастеров – навеки утерян. Но в этих руинах, в этих обломках до сих пор чувствуется величие, достичь которого не сможет ни одно государство в мире.
II
Я родился, когда всё уже было построено. Город наш не знал ещё бед, он процветал. Один дом был краше другого. Чужестранцы приплывали регулярно, привозили гостинцы, расхаживали по городу в вычурных одеждах. Из наших с ними никто никогда не уплывал. Во-первых, нужды не было, у нас жизнь была спокойная и счастливая, всего доставало. А во-вторых, как бы ни восхищались чужестранцы нашим зодчеством, для них мы так и остались теми голыми дикарями посреди каменной пустыни. Мы были чужды им, непонятны, и больше, чем мы сами, им от нас нужны были камни. Поэтому никто из нашего города ни разу не видел чужих земель и мог только строить догадки, подкормленные кучерявыми рассказами чужестранцев в цветастых одеждах.
В 15 лет я был бедовый малый. Бегал без дела по улицам, щипал девок, дрался с другими мальчуганами, порой захаживал в трактир и выторговывал у трактирщика пиво – всё это не могло остаться без внимания родителей, и они отдали