он так, словно размышляет о чём-то. Поймав вопрошающий взгляд друга, Эд произнёс:
– Я не хотел говорить, пока сам с этим не разберусь, но иначе у тебя не будет полной картины…
Домиан согласно кивнул.
– Дело в том, – продолжил Эд, – что мне приказали доставить Лину в этот Корпус… И теперь, особенно после всех этих предсказаний, я уверен, что её встреча с Вики неслучайна…
– Приказали? – удивился Домиан. – Кто может тебе приказывать?
– Странный тип, которому я странным же образом оказался должен – я тебе как-то рассказывал. А потом, вслед за ним, заявились ещё «старые знакомые», которые требовали рассказать, что к чему. Причём требовали в довольно категоричной форме…
Домиан выглядел встревоженным.
– Успокойся! – продолжил Эд. – Мне удалось решить этот вопрос. Правда, из-за этого я не успел помочь девчонке…
– И как ты его решил?
– О, давай не будем об этом. Не обошлось без крови, а ты же знаешь, что я не сильно это люблю…– Эд тяжело вздохнул. – Но теперь я не знаю, как поступить дальше…
– В каком смысле?
– В смысле: оставить их друг с другом, или лучше разлучить? Как будет правильно?
Домиан надолго задумался. Наконец, осушив бокал, он ответил:
– Скажу тебе так, друг мой: что-то подсказывает мне, что нужно просто оставить их в покое, на какое-то время. И пусть судьба всё решит сама…
Глава 13. Центир
Филис Брант, Первый комиссар Имперского кадетского Корпуса, развалился в глубоком кресле в загородном доме своего старого друга, ныне высокопоставленного чиновника, того самого, который изрядно выручил его в истории с беспорядками. Звали этого друга Тирт Ларрдо, и сейчас он занимал пост министра по связям с общественностью. Впрочем, поговаривали, что это – лишь промежуточная ступень в его карьерной лестнице, по которой он поднимался с завидной скоростью.
Сейчас Тирт Ларрдо нервно расхаживал перед креслом Бранта, стараясь размашистыми жестами придать убедительности своим словам. Их полемика продолжалась уже около часа.
– Ну как ты не понимаешь? – горячился Ларрдо. – Что им с того, что они развалили нашу империю? Если они оставят нас в покое, то очень скоро экономика возьмёт верх, и все, кто откололся, вернуться. И мы, избавившись от этой прогнившей насквозь идеологии, от этого хлипкого фундамента, станем ещё сильнее, чем были. Они никогда этого не допустят! Такой шанс упускать нельзя! Это мы вышли из игры, а они сейчас удвоят усилия. Говорю тебе: нас ждёт война. А до этого страну доведут до крайности…
– Мне кажется, ты всё-таки сгущаешь краски, – не отступал Брант.
– Сгущаю краски? И это говоришь мне ты?! Ты, один из самых проницательных людей, что я знаю?! Если боец на ринге упал, каков шанс, что принципиальный соперник не пойдёт его добивать? Да ещё подаст руку и предложит перенести поединок, чтобы тот мог прийти в себя? Это же бред! Если и протянет руку, то только для того, чтобы потом посильнее уронить головой об пол!
– Ну, в их дружбу я тоже не верю…
– «Дружбу»?! «Дружба» эта