возможности нет.
– Он просил тебя помочь ему.
– Да.
– И?
– Никаких «и»! Ты его спрашивал про ключи от машины Сигюрвина?
– Он про них ничего не знал, – ответила Марта. – А ты его о них спрашивал?
– Я не знал, что их недосчитались. Когда я встречался с Хьяльталином, Сванхильд все еще исследовала тело. У Сигюрвина в кармане были ключи от дома и кошелек, а ключей от джипа не было. Согласись, это ведь странно? У кого же тогда его ключи?
Марта пожала плечами, как будто он мог с таким же успехом ждать ответа от ветра.
– Как-то это все халтурно выглядит, – сказал Конрауд. – Как будто работу до конца не доделали.
– В жизни не встречала такого отъявленного упрямца, как Хьяльталин, – заметила Марта, немного помолчав. – Он ведь знал, к чему все идет, когда мы его выпустили, знал, что ему осталось недолго.
– И ведь утверждал, что он Сигюрвина пальцем не трогал, – сказал Конрауд. – Хотя ему было нечего терять. Он же все равно был при смерти.
– И он продолжал все полностью отрицать, – произнесла Марта, смяла стаканчик из-под кофе и выкинула в мусорное ведро.
Сына Конрауда звали Хугоу, он работал в Центральной больнице и был специалистом по реабилитации инвалидов. Он постоянно ездил на конференции по всему миру вместе с женой – владелицей магазина в торговом центре «Крингла». Их дети часто гостили у Конрауда и Эртны, пока супруги были в разъездах, – двое бойких мальчишек, обожавших бабушку с дедушкой. Этим близнецам исполнилось двенадцать лет, и хотя они уверяли, что могут сами позаботиться о себе, о том, чтоб оставить их одних, не могло быть и речи. Конрауд взял их на несколько дней к себе и пообещал сводить их в кино. Они выбрали фильм – очень плохой боевик, абсолютно незнакомый Конрауду, с какой-то дутой голливудской звездой, рубившей полчища противников в капусту.
Он радовался, что внуки гостят у него, и он пытался их развлекать, хотя и подозревал, что родители вконец избаловали их. Вмешиваться в воспитание детей он не собирался. Больше всего его удивляло, как много у бедных ребят нагрузки: всю неделю их посылают туда-сюда, во всякие спортивные секции, музыкальные школы, курсы искусств и прочее, чего и не упомнишь.
– У этой публики амбиций выше крыши, – сказала как-то сестра Бета, когда однажды разговор зашел об этом.
Конрауд отвез мальчиков в школу утром, после школы повез на урок игры на гитаре, а потом они отправились в кино. Их гитары лежали в багажнике джипа, и когда вечером все вернулись домой, Конрауд попросил внуков показать, как они научились играть. Но те отказались, сказали только, что, мол, хватит с них и скуки на этих занятиях. Затем они оккупировали телевизор в гостиной, притащив туда свою игровую приставку, и пока не пришла пора спать, витали где-то в другом мире. Это было в пятницу, дальше предстояли выходные, так что Конрауд позволил им долго не ложиться. В полночь позвонил из Гётеборга его сын и велел ему отправить мальчиков спать. Он послушался.
В доме внуков явно были какие-то