Абсалон. Людмила Даниленко

Элиша и села у открытого окна.

      – А не надо было выпендриваться. Опера, опера! – ехидничал Александр.

      – А как твои занятия? Ивор научил чему-нибудь? – спросила она.

      – Умотал он меня! – морщась, ответил Александр – Теперь кроме горла ещё и кости болят.

      – А не надо было выпендриваться. – тем же ответила ему Элиша.

      – Это он мне мстил. – сказал Александр.

      – Не осуждай его. Он благородный человек. Добрый и несчастный. Лучше пожалей. – с грустью промолвила Элиша, и у Александра защемило сердце от её печальных глаз.

      Они сидели у окна и смотрели на багровый закат, полосой растянувшийся на горизонте.

      – А помнишь, в детстве, к нам приходили твои подружки со своими младшими братьями и сёстрами. И вы устраивали нам кукольный театр. Было так здорово и весело. – сказал Александр.

      – Да. – согласилась Элиша – А потом, помнишь, мы становились зрителями, и вы, малышата, придумывали свою сказку и показывали нам. Так прелестно!

      – Да, помню. Только пока мы сидели за ширмой, вы с подружками сбегали, в тихую, из дома, чтобы делиться своими секретиками. А мы, лопухи, распинались перед стульями, да парой слуг.

      Элиша засмеялась.

      – Уверена, мой милый братец, это был самый прекрасный спектакль, из всех спектаклей мира. – сказала она.

      – И даже прекрасней непревзойдённой Лютиции? – удивился Александр.

      – Да. Потому что устами младенца молвит Бог. – ответила Элиша и поцеловала брата в лоб.

      Ночь приближалась и, светом первых звёзд, заглядывала в окна домов. Александр направлялся в свою комнату. Но, по пути, остановился у открытой двери. Отец отдыхал, при тусклом свете свечей его лицо казалось измучанным и постаревшим. Александр смотрел на отца и не решался окликнуть его, хотя его душа рвалась к родному человеку. Владислав, будто почувствовал взгляд, и повернулся.