А моряки и судовладельцы, частенько покупавшие рабов в далеких экзотических портах, волочили свою добычу по улицам Барселоны и громогласно нахваливали – до тех пор, пока кто-нибудь не покупал их товар.
Урожай уже был собран, а русские девушки все так же продолжали бегать за Уго, как будто и сейчас нужно было его поить. Улыбнувшись, парень отказался от помощи. Им ведь всего-то лет по пятнадцать, думал он. Обе стройные, обе красавицы. Уго вспомнил, что русские часто плакали, когда стояли перед ним в углу на корточках и смачивали ему губы. Тогда юноше нечем было утешить их, его тело все еще тряслось в ритме, заданном ножом Лысого Пса, и струя крови, брызнувшая из горла Дольсы, до сих пор окрашивала все его мысли.
Однажды Уго заразился тоской одной из русских девушек и тоже заплакал – впервые, словно просыпаясь после кошмара. Разделенная боль особой ниточкой связала Уго с этими пленницами, похищенными из семей и предназначенными для продажи барселонским патрициям.
Работа на земле пошла юноше на пользу. Ни Уго, ни другие рабы и поденщики не умели объясняться с русскими невольницами, но виделись они часто, поскольку Мария взяла привычку приглашать Уго на кухню, там заставляла его поесть и расспрашивала о постигшем его несчастье, из-за которого он бродил по виноградникам и так сильно горевал.
– Моя матушка… умерла, – вот что ответил Уго, скрывая боль потери после гибели еврейской девушки.
– Какое горе, – вздохнула женщина и решила утешить молодца прямо сейчас, не отходя от стола.
Мария встала у юноши за спиной, наклонилась над ним и осыпала поцелуями – сначала в щеки, потом в шею, руки ее спускались от плеч к груди Уго, напрягшегося и одеревеневшего. Женщина заметила, что с ним происходит, отстранилась, привела в порядок растрепавшиеся волосы и разгладила передник.
– Нет несчастья страшнее, чем лишиться матери, – снова вздохнула она. – Ешь, Уго, ешь. А вы что тут делаете? – встрепенулась хозяйка, заметив на кухне русских рабынь, и тут же выкрикнула несколько слов на их языке – девушки перепугались и убежали.
Осенью одну из девушек забрали. Уго услышал о приезде покупателей в общей пристройке для рабов, когда вернулся с виноградника. Сначала Уго встревожился и испугался за судьбу русской. Но потом бросился на тюфяк и прикрыл глаза, вновь отдавшись пытке, которую нес с собой образ Дольсы.
Появление гостей всех застало врасплох. Однажды утром в начале декабря на хутор неожиданно нагрянул сам мисер Рокафорт. Купец приехал верхом на муле, в сопровождении одного пешего и одного всадника.
– Вон, вон, вон отсюда! – заторопилась Мария, чуть не силком вытаскивая Уго из-за стола на кухне. – Хозяин приехал. Он не должен увидеть тебя внутри дома… Вместе с девочками. Он про тебя вообще не знает. – Женщина вытолкала парня за дверь, ведущую в первый большой двор. – Вот дьявол! – Мария поняла, что и здесь его тоже заметят. – Ступай за мной! – велела она и потащила