В августе театр эвакуировался в Молотов, на Урал. На сборы было отпущено три дня. Из Ленинграда уезжали полторы тысячи работников сцены и две тысячи членов их семей. Посадочные талоны на себя и родных все получали в длинной-предлинной очереди в администрации театра. Потом, вслед за другими, они с Петей вошли в сырой полутёмный зрительный зал. Казалось, что все артисты театра, вся балетная и оперная труппы, все осветители, костюмеры и реквизиторы собрались здесь. Всегда такой праздничный, сверкающий золотом зал теперь был похож на траурный пантеон. Все стояли молча, словно на похоронах. Спотыкаясь о торопливо скатанные ковровые дорожки, они с Петей протиснулись к любимой сцене, запертой от них непроницаемым железным занавесом. Этот холодный бесчувственный металл словно разделял их жизнь на «до» и «после». Кто-то из девочек кордебалета громко всхлипнул. Лена резко оглянулась, пригвоздила её к месту холодным взглядом – интуитивно понимала, чувствовала, что главные слёзы будут потом. Сейчас надо было быть собранными и сильными.
А потом был вокзал. И теплушки, теплушки. Больше восьмидесяти теплушек. Кто уезжает, кто остаётся – понять было невозможно. Это был настоящий сплав общего горя, растерянности, неизвестности. Вот где было место слезам настоящего прощания, все понимали – может быть, навсегда…
Наконец, бесконечный состав тронулся, еле-еле зашевелились вагоны. Поезд очень медленно набирал скорость. Разве они с Петей знали, что ждёт их впереди? Они ещё толком не успели привыкнуть к этому страшному слову – «война». Не знали, сколько она продлится, что произойдёт в их жизни и в судьбе. Начиналась другая жизнь, к которой они совсем не были готовы.
Марина, по наставлениям матушки Натальи, изо всех сил старалась приспособиться к новым условиям существования. Она твёрдо решила не обижаться на резкие, язвительные замечания Старухи, молча выполнять её капризы, стараться пропускать мимо ушей колкости. Жизнь в детском доме строилась между двумя понятиями – «надо» и «нельзя», постоянные одёргивания, замечания и наставления были ей хорошо знакомы. Марина привыкла подчиняться. Главное – у неё теперь была крыша над головой, в кармане позвякивали ключи от квартиры, в которой было достаточно уютно и тепло… Матушка Наталья, с которой они частенько перезванивались, сказала, что отец Михаил не оставляет хлопоты о её комнате. Приходской юрист уже побывал у главного прокурора города и записался на приём к губернатору. Надежда получить скоро собственное жильё придавала силы и, когда Старуха уж слишком допекала её своими придирками, Марина успокаивала себя тем, что пребывание в этом доме – временное и надо просто немного потерпеть.
Она легко поступила в медицинский колледж, затем, не без колебаний, конечно, на работу санитаркой в травматологическое отделение муниципальной больницы. График получился очень плотный. Если бы ещё год назад в выпускном классе ей сказали, что она будет жить в таком сумасшедшем ритме, она бы не поверила. Теперь Марина не знала,