набросились с вопросами. Елисей ответил:
– Произошел переворот, власть в городе захватил мой отец, вы можете выбирать, или пойти к нему на службу, или уходить из города.
Сержант, командовавший стажей, ответил за всех:
– Мы ведь присягали Городу и Правде Русской, не гоже нам слово свое менять.
– В таком случае, охраняйте ворота, и выпускайте из города всех, кто захочет выйти, а когда на вас нападут люди князя отходите в лес.
Карислав приблизился к офицеру.
– Елисей Петрович, а как же вы, неужели останетесь?
– К сожалению, мне с вами не по пути, – задумчиво произнес Елисей, он раздумывал о своих дальнейших действиях.
Да, конечно, он разделял мнение своего отца о том, кто же должен управлять Городом. Но брать власть так, как взял ее отец он не хотел. Он понимал, что гибелью ротников смерти не ограничатся. Погибнут многие уважаемые в городе люди, и, в первую голову, опасность грозила Изяславу, который был наиболее популярен. А вместе с ним опасность грозит и его семье, а значит и Утрянке. Это решило его колебания.
– Я остаюсь, прощайте! – Он крепко пожал руку Кариславу, а затем и другим ротникам и направился прочь от ворот, а за ним поплелся освобожденный Чжо-Лин.
Отойдя немного от ворот, Елисей обратился к китайцу:
– Ты, Чжо-Лин, можешь идти на площадь, ты можешь там понадобиться отцу, а я заверну здесь неподалеку в одно место.
Оставив мандарина, он бегом направился к дому Изяслава, взбудоражив по пути всех сторожевых собак.
Петр Алексеевич, самозваный князь, через бойницу в стене Детинца разглядывал волнующееся и шумное людство, собирающееся у подножья Детинца. Внизу волновалось настоящее море, состоящее из голов, шапок, белых, цветных и вышитых рубах и кафтанов. Князь был одет в древние княжеские доспехи своих предков: бахтерц, железную юбку, поножи и поручи. Все доспехи, включая и латные сапоги, были сделаны очень искусно и, хотя драгоценных металлов и камней на них было не так уж и много, все же доспехи выглядели очень внушительно и красиво.
Сегодня народу на Вечевой площади было меньше обычного. Не видно было женщин, разнообразивших одинаково одетую толпу яркими одеждами, и шныряющих обыкновенно по площади подростков, пришли в основном главы семейств, прихватив, на случай, для подмоги наиболее сильных родичей и работников. К нему подошел Гарко, и князь коротко бросил в его сторону:
– Хватит звонить, больше уже, пожалуй, никто не подойдет.
– Слушаюсь, господин, – и шаги приказчика стали удаляться, а вскоре колокол затих.
Петр Алексеевич медленно спустился вниз. Пройдя мимо баррикады, из-за которой выглядывали стволы орудий, готовые осыпать картечью каждого, кто ворвется в ворота, он занял место во главе отряда телохранителей. Отряд состоял из десятка китайцев в цветастых, расшитых диковинными цветами и драконами халатах и вооруженных ружьями, и двух громил-преступников, ставших его личными телохранителями. Последние были одеты в синие ротницкие мундиры.
Перед