мне в этом признаться!
– Я хочу заметить… – начал было брат Галунье.
– Молчать, негодяй! Я запрещаю вам – вы поняли? – запрещаю даже пальцем касаться Невера, иначе вы будете иметь дело со мной! Невер принадлежит мне. Если ему суждено умереть, он умрет от моей руки в честном бою. Но не от вашей… пока я жив!
Лагардер выпрямился во весь рост. Надо отметить, что в гневе голос у него не дрожал, а становился еще звонче. Наемные убийцы в нерешительности переминались вокруг него.
– Так вот почему вы просили показать удар Невера, – протянул он, – и я… Карриг!
Тот немедленно подошел вместе со своими людьми, которые держали под уздцы навьюченных фуражом лошадей.
– Позор! – объявил Лагардер. – Позор, что мы пили с такими людьми!
– О, это слишком сурово! – вздохнул Галунье, и глаза его увлажнились.
Плюмаж-младший мысленно ругался, повторяя все известные ему проклятия, которые родились на земле двух плодороднейших в этом смысле провинций – Гаскони и Прованса.
– По коням и в галоп! – скомандовал Лагардер волонтерам. – Мне никто не нужен, чтобы разобраться с этими мерзавцами.
Карриг и его люди, уже отведавшие рапир учителей фехтования, с удовольствием подчинились, решив, что куда приятнее дышать свежим воздухом где-нибудь подальше от этого места.
– А вы – вон отсюда, да поживей! – продолжал Лагардер. – А не то я вам преподам еще один урок фехтования, только поосновательней!
С этими словами он обнажил шпагу. Плюмаж и Галунье вынудили отступить сотоварищей, которые, видя свое численное превосходство, выказали поползновение взбунтоваться.
– Чем нам плохо, – уговаривал их Галунье, – ежели ему невтерпеж сделать за нас нашу работу?
Да, немного сыщется нормандцев, которые были бы столь же сильны в логике, как брат Галунье.
Короче, наемные убийцы согласились удалиться.
Правда, в это время шпага Лагардера со свистом рассекала воздух.
– Ризы Господни! – буркнул Плюмаж, открывавший ретираду. – Только не подумайте, шевалье, что мы испугались, мы просто уступаем вам место.
– Чтобы сделать вам приятное, – добавил Галунье. – Прощайте.
– Пошли к черту! – бросил Лагардер, повернувшись к ним спиной.
Фуражиры ускакали, наемные убийцы растаяли в темноте за оградой кабачка, и никто из них не подумал заплатить. Правда, брат Галунье на ходу запечатлел два нежных поцелуя на ланитах толстухи, когда та потребовала денег за выпитое.
Расплатился за всех Лагардер.
– Красавица, – велел он, – закрой все ставни и задвинь засовы. В вашем доме все должны спать как убитые, что бы ни произошло этой ночью во рву. Эти дела вас не касаются.
Толстуха в точности исполнила его совет.
Ночь была темная, безлунная и беззвездная. Коптящая лампадка, что горела в нише у ног статуи Пресвятой Девы при въезде на мост, рассеивала мрак на расстоянии не более десяти шагов. А уж во рву ее свет вообще не был виден, так как его закрывало полотнище моста.
Лагардер остался один. Топот конских копыт заглох