куплю полную экипировку, – объявил с энтузиазмом Плюмаж, – и поступлю солдатом в роту нашего Маленького Парижанина.
– Я тоже стану солдатом, – подхватил Галунье, – или слугой полкового лекаря.
– Из меня получится неплохой королевский стрелок.
– Полк, в котором я буду служить, может быть уверен, что уж кровь-то я буду пускать как надо.
И оба продолжали:
– Мы снова увидим Маленького Парижанина! И иногда сможем уберечь его от нападения!
– Он снова будет называть меня стариной Плюмажем!
– Опять, как когда-то, будет подшучивать над братом Галунье!
– Гром и молния! – воскликнул гасконец и в возбуждении весьма чувствительно огрел кулаком свою клячу, которая никак не отреагировала на это. – Для людей военных мы страшно низко пали, дружище. Ну да Бог милостив. Чувствую, что с помощью Маленького Парижанина я вновь поднимусь.
Галунье печально покачал головой.
– Неизвестно, пожелает ли он узнать нас? – усомнился он, с унылым видом оглядев свой нелепый наряд.
– Дружище! – укоризненно промолвил Плюмаж. – У мальчика благородное сердце.
– А какая боевая стойка! – вздохнул Галунье. – Какая быстрота!
– Какая выправка! Какая осанка!
– А помнишь его удар слева с отскоком?
– А помнишь три прямых удара, которые он показал на состязании у Делепина?
– А сердце!
– Золотое сердце! А какой везучий в игре! Ризы Господни! Как пить умел!
– А как женщинам кружил головы!
С каждой репликой они все более воодушевлялись. По какому-то внутреннему побуждению оба они остановились и пожали друг другу руки. Их чувство было неподдельно и глубоко.
– Дьявол меня побери! – воскликнул Плюмаж. – Да пожелай только Маленький Парижанин, мы станем у него слугами. Не правда ли, друг мой?
– И сделаем из него большого вельможу! – завершил Галунье. – Тогда уж деньги Пероля не принесут нам несчастья.
Оказывается, это господин де Пероль, доверенное лицо Филиппа Гонзаго, вызвал мэтра Плюмажа и брата Галунье.
Они неплохо знали Пероля, а еще лучше его хозяина господина Гонзаго. Ведь до того, как приняться за обучение мелкопоместных тарбских дворянчиков благородному и достойному искусству фехтования, они держали в Париже на улице Круа-де-Пти-Шан, в двух шагах от Лувра, фехтовальный зал. И если бы не страсти, внесшие разброд в их дела, они, возможно, сделали бы состояние, поскольку к ним хаживал весь двор.
Оба они были славные малые, но, видимо, ненароком совершили какую-то глупость. Они ведь так ловко орудовали шпагой! Но будем великодушны и не станем доискиваться, почему в один прекрасный день они заперли свой дом и покинули Париж с такой поспешностью, словно земля горела у них под ногами.
Известно, что в Париже той поры фехтмейстеры терлись среди самых сановных вельмож. Подоплеку многих дел они знали иной раз лучше, чем даже сами придворные. Они являли собой