понимаешь, мой милый? Я стремлюсь увидеть прелестную даму среди нас во что бы то ни стало!
Генерал-адъютант понял, что император не отступится ни перед чем, чтобы заставить упрямую девушку приехать, он знал хорошо своего повелителя.
Сузившиеся глаза последнего, их настойчивый – металлический блеск – ясно говорили, что Вильгельм не шутя сердится.
Не ожидая нового приказания, Дона-Шлобитен отправился за упрямой герцогиней.
Шутливое настроение, которое старался разлить император среди присутствовавших, угасло. Он сам нервно постукивал ладонью руки по столу и, устремив взор на дверь, нетерпеливо ожидал возвращения своего генерал-адъютанта.
– Господа, в ожидании обеда, не выпить ли нам по кружке хорошего немецкого пива? – послышался голос Вильгельма, по своей привычке подчеркнувшего слово «немецкого». – В наших новых владениях еще не научились варить такое превосходное пиво.
Минута, и на столе перед каждым запенилась увесистая кружка пшорбира.
– Ну, что, Рупрехт, я думаю; наш берлинский пшор не уступить вашему мюнхенскому? – обратился к наследнику баварского престола император.
Рупрехт спокойно посмотрел на хозяина; ему, видимо, не нравились шутки последнего.
– На войне, ваше величество, можно быть довольным даже лувенским пивом.
Изрезанный морщинами лоб властителя Германии нахмурился. Он уловил насмешку в словах принца, напомнившего ему о разрушенном Лувене, за что чуть ли не вся Европа назвала немцев современными варварами.
Присутствовавшие заметили недовольство монарха, и кто-то из генералов сказал.
– Мне кажется, ваше величество, что августинер-брей не уступит пшору!
Вильгельм благосклонно кивнул говорившему.
– Нет, генерал, он слишком сладок, – и, слегка повысив голос, император приказал вошедшему на звонок метр-д’отелю – Дайте нам потом августинер-брей, – коротко добавив: – скорее обедать!
Вильгельм прошел к себе в кабинет и закрыл двери. С ним удалился один из его любимцев. Остальная свита и приглашенные генералы остались в столовой; не желая беспокоить своего властелина, отделенного от них только тонкой дверью, собравшиеся говорили вполголоса.
Проворные слуги быстро сервировали обед. Любимый камердинер Вильгельма, принес большой букет роз и поставил на стол.
Император скоро вернулся из своей комнаты. Он успел переодеться. Вместо мундира, на нем была венгерка из мягкого темного драпа. На шее красовался только один орден роur le meritе. Он зорко окинул своих гостей, точно выискивая кого-то, и затем нетерпеливо произнес:
– Что же наша милейшая герцогиня не приезжает? Должно быть, этот плут Шилобитен плохо ухаживает за ней!
Нотка нетерпения сменилась в голосе императора недовольством.
– Сядемте за стол, господа, не моя вина, что им обоим придется есть простывшие кушанья.
С немецкой тактичностью присутствовавшие уселись бесшумно за стол, император аккуратно засунул за ворот венгерки салфетку и слегка