вкрадчиво отозвался один из коронованных гостей императора.
– Ну, ты стал слишком большим пуристом, Рудольф, хотя ты не понял мою мысль верно! – свысока отозвался император.
Он опустился на кресло, в голове стола, и движением руки пригласил остальных последовать его примеру.
– На полях сражения мечтать о дамском обществе никто из закаленных воинов не должен, но тут дело идет о совершенно другом, – и, снова кивнув головой Шлобитену, прибавил:
Ты возьмешь автомобиль и отправишься во дворец к великой герцогине.
Вильгельм насмешливо подчеркнул последний титул и остановился, ожидая эффекта, как опытный актер.
– … От моего имени ты пригласишь её сделать честь отобедать с нами здесь, у меня!
Звонко отчеканивая слова, Вильгельм старался придать каждому из них особое значение.
Дона-Шлобитен отдал честь венценосному хозяину и сейчас же вышел.
– Присутствие этой дамы нам не будет мешать, надеюсь, господа? – с легкой иронией в голосе спросил император.
Никто из присутствовавших не посмел возразить, только на лицах некоторых появилась льстивая улыбка.
– Ваше величество, я не понимаю, для чего она вам понадобилась? – слегка сдвинув брови, спросил наследный принц баварский.
– Ай, какой ты, Рупрехт, еще юный, тебя волнует присутствие молодой хорошенькой женщины! Неужели ваши патеры заставляют вас так сурово смотреть на женщин? – шутил Вильгельм.
Своей болтовней он старался заглушить охватившее его волнение от неприятного известия, полученного им незадолго перед возвращением в штаб-квартиру. Французы не только не отступили, но даже угрожали передовым позициям германцев, которые сдерживали натиск врага с большими усилиями.
– Так, значит, мы через два-три дня, самое позднее, в Париже, господа? – пытался новой бравадой заглушить свое волнение державный вождь немцев. – Они нас ожидают, первый мой приказ – в захваченной нами столице Франции поставить на сцене Гранд-Опера оперу – «Берлинский Роланд» – вы ее слышали?
И, не ожидая ответа, он продолжал:
– Текст – мой, а музыка милейшего и прибавлю, одного из самых талантливых авторов во всем мире, маэстро Леонкавалло.
– Ну, а если у них нет нот? – пошутил кто-то из присутствовавших, осмелившийся на это, замечая настроение Вильгельма.
– Ну, мы им дадим некоторые дипломатические ноты, и я уверен, что французские певцы постараются исполнить эту оперу превосходно.
– А гимн Эгиру вы не заставите их разучить, ваше величество? – грубоватым тоном спросил один из венценосных союзников.
– О, я совсем забыл про него… разумеется, французские трубы должны исполнить германский победный гимн, – громко выкрикнул император и, нажав пуговку электрического звонка, сказал появившемуся на пороге комнаты метрдотелю:
– Шварцбах, не забудьте, что сегодня у нас обедает дама, позаботьтесь о чем-нибудь сладком, но настоящем немецком блюде. Что