по всему роддому и пытался пристроить в наибольший холодильник для хранения. Единственный, хоть как-то подходящий оказался в соседнем здании пищеблока. Евгеша бежал со своим грузом по подземному переходу, цепляя углы ледяным хвостом. На мальчишник он решил зайти «ненадолго», поэтому рыбину взял с собой.
Последнее, что он помнил с вечера – как отомкнул дверь, переступил порог квартиры и упал плашмя в прихожей. Первое, что он увидел, когда открыл глаза утром: свежеразмороженная рыба лежала рядом и смотрела с осуждением.
Смуглянка бы никогда не выбрала Евгешу. Впрочем, он бы тоже никогда не выбрал её.
20
Фердинадыщ был мужчиной положительным с любой стороны, и его бы выбрал кто угодно, если бы первой этого не сделала Ирина Фердинандовна. Несмотря на внешнюю строгость ко всем, включая мужа, она им страшно гордилась.
Не трудно догадаться, что звание Фердинандыщ пошло с лёгкой руки Палыча. Означало оно ни что иное, как непосредственную принадлежность к Фердинандовне. Ни в коем разе это не было стёбом. Палыч относился к Фердинадыщу в высшей степени уважительно, особенно после того, как собственноручно, вернее, «ножно» загремел в областную больницу со сложным переломом лодыжки. И Фердинадыщ, по просьбе жены, взял шефство над тогда ещё малоизвестным ему коллегой.
По месту службы, даже не подозревая о его втором имени, Фердинандыща заслуженно почитали и уважали. А Палыч под его протекцией чувствовал себя более чем комфортно. Настолько комфортно, что своё пребывание в отделении травматологии вспоминал потом как санаторно-курортное лечение. Не обошлось, конечно, и без личного обаяния самого Палыча. Медицинские сестры, дневные и ночные, и вообще весь женский персонал отделения все два месяца его навещали и даже приносили гостинцы.
Единственным огорчением этого медицинского периода в жизни Палыча было отсутствие бани. Парная по субботам была традицией мужского коллектива родильного дома. Состав команды периодически менялся на убывших и прибывших по разным причинам, но «костяк» был неизменен. Пропускали её только по причине дежурства, отпуска или больничного листа, как в случае с лодыжкой. Поскольку должность терапевта дежурств не предусматривала, Палыч, что называется, на баню «подсел» и в отсутствии её возможности страдал. Сразу после выписки, заручившись разрешением лечащего врача, Палыч в прямом смысле «покостылял» туда в ближайшую субботу.
С тех самых пор внештатным сотрудником в банную команду был принят и Ферднандыщ. Ирина Фердинандовна, когда узнала о приглашении, прошла все стадии жены от подозрения до скепсиса, но в итоге дала добро. Во-первых, рассудила она, надо ведь мужу как-то расслабляться. Во-вторых, разговоры в нерабочей обстановке могут быть полезны и лично для неё.
Формально она была просто заведующей одного из отделений. На практике её власть и авторитет простирались гораздо шире. И, как она не без оснований полагала, занять более высокую должность было лишь делом времени и случая.