удача, похоже, была на моей стороне. Скелингтон знал, что Учитель Уайт раздобыл сонное зелье от некоего типа по имени Колда. Он был уверен, что противоядие существовало, и думал, что у Колды оно есть.
Кроме того, ко мне приходили ведьма и целитель – из тех, что лечат наложением рук. Ни та ни другой не принесли мне непосредственного облегчения. Оба согласились, что мне следует пить воду галлонами. Мешок с костями сумел где-то раздобыть ведьму, хотя я не смог ее найти. Он так и не объяснил, как ему это удалось.
Явились и другие, прослышав о моем пошатнувшемся здоровье, но они подождали до рассвета. Все, кроме Тинни Тейт. Она нашла в себе силы отбросить претензии и обиды в момент, когда жизнь подошла к острому краю. Я проснулся лишь настолько, чтобы успеть сказать: «Иногда сны становятся явью».
Тинни Тейт – совершенно невероятное рыжеволосое существо. Все превосходные степени здесь уместны. Она – свет моей жизни, когда не является ее тьмой и мраком. В некоторых отношениях она – золотой стандарт женщины, в некоторых – источник всяческой неразберихи и сумятицы. Проблема Тинни в том, что она знает, чего ей надо, не больше, чем я. Но в отличие от меня, она никогда не признает этого.
Она была здесь, о чем еще можно мечтать? У нее был абсолютно убитый вид – пока она не поняла, что я проснулся, и тогда сразу напустила на себя суровость.
– Когда ты так делаешь, у тебя проступают веснушки.
– Ты невыносим даже на смертном одре!
– Я совсем не собираюсь умирать, женщина! Разве что от острой тейтонедостаточности.
– И грубишь до последнего вздоха.
– Холодно. Мне так холодно… Если бы только можно было как-нибудь согреться…
Она стояла всего лишь в шаге от меня.
Только одна свечка давала слабый свет. Этого хватало. Вот уже в сотый раз я был ошеломлен и потрясен тем, что эта женщина является частью моей жизни. Как я мог роптать на богов, если время от времени они уступали и позволяли свершаться чудесам, подобным этому?
Ничего не произошло. Покойник был рядом – в моей голове, воплощая собой презрительное целомудрие.
Не важно, кто спит рядом с тобой, свернувшись калачиком или как-нибудь по-другому. Пулар Синдж все равно припрется, едва лишь первые птички начнут чирикать. И свалит всю вину на Дина. Или на Покойника, как в данном случае.
– Тебя хотят видеть там, внизу.
Что-то я сомневался – Его Милость мог вызвать меня и не беспокоя Синдж. Я заворчал, заворочался, забормотал, помянул кое-чью родословную. Когда я прибыл в помещение, которое Мешок с костями превратил в штаб, я уже знал, что ему было нужно всего-навсего, чтобы я сам позаботился о дыхании, а он смог бы освободить свой второстепенный ум, пыхтевший и сопевший за меня до сих пор.
Налицо был обширный и гнусный заговор, имевший целью удержать меня в доме. Сделать так, чтобы я не ввязался во что-нибудь, требующее большого напряжения, – например, не обидел кого-нибудь, кто намеревался отщипнуть от меня несколько кусочков.
Я уселся. Смотрел, как приходят и уходят люди. Дышал. Весельчак не