присматривать за молодым помощником! Роль надзирателя слегка поднадоела за столько лет, но я продолжаю выполнять трудную работу, потому что мне платят свежим кормом. И клетка у меня уютная с удобствами внутри.
– Так ты идешь? – оживилась девица, натягивая на бледные ладони белые ворсистые варежки. – Там готовят хлопушки к запуску! Смотри!
– Погоди, – отмахнулся от нее Фим, – я еще не договорился с Гомером! Эй, старина, я заплачу тебе вперед, а ты ни слова дяде, хорошо? Скажи что-нибудь, ушастый!
Я прошел по прилавку мимо кучи писем и забрался в клетку. К Фиму я так и не повернулся мордой – ему пришлось лицезреть мой пушистый зад. Это был очень красноречивый ответ.
– Ах, ты мелкий… – нахмурился помощник хозяина и щелкнул пару раз пальцами, словно ему в голову пришла блестящая идея. – Твоя плата возле писем. Если возьмешь, значит, сделка в силе, понял? Тогда я пошел. Ой, как суставы хрустят!
– Разомнись немного, – посоветовала девушка, отъезжая на безопасное расстояние от Фима, пока он шнуровал коньки, а дети веселым хороводом кружили вокруг него как вокруг елки.
Я оглянулся на прилавок. На красной бархатной салфетке лежала белокочанная капуста. С верхних листиков аппетитно катилась роса, будто голову только что срезали с грядки после утреннего полива. Она манила свежестью и пахла летом среди морозной зимы. А еще пахло очередной уловкой Фима Северова. Если бы вы проводили бок о бок с ним каждый день, то по запаху определяли бы мысли этого парня. Таким типам перестаешь верить после двадцати минут знакомства.
Но капуста манила и будто тянула меня за невидимую ниточку. И клетка перестала быть уютным местом, пока там нет ни листочка зелени.
Подобравшись к голове капусты, опасливо принюхался, а в следующую секунду без угрызений совести вонзил зубы в верхние слои.
– Что он делает? – голоса проплывали мимо палатки, и я поднял голову, чтобы проверить, кто мне мешает наслаждаться призом за молчание.
Две пары глаз смотрели на меня с недоумением, будто я делал невесть что противоестественное. Ребятня замерла перед прилавком.
– На что уставились? – спросил чужой голос, но он исходил из палатки.
Я пугливо оглянулся назад, проверяя, кто залез в нашу волшебную торговую лавочку. Позади прилавка стояли штабеля коробок с сувенирами. С них даже ленты еще не сорвали. И ни живой души среди картона.
– Он сияет! – заметила мимо проезжающая десятилетка и приветливо помахала рукой.
Я моргнул раз. Я моргнул два, а потом опустил глаза вниз и обнаружил, что мой кончик носа по-прежнему прижат к капусте, а зубы застряли в ней при укусе. Потом еще один взгляд – и я чуть не свалился с прилавка, когда пригляделся к своему носу… Он стал человеческим!
– Волшебство! – заголосил кто-то из детей помладше, и я быстро спрятался за прилавок, чтобы ни один посторонний глаз больше не видел меня с капустой в обнимку. – Мама! Ма-а-ама! Ты видела? Зайчик превратился в высокого дядю!