села в постели. Несмотря на ощутимое тепло в захламленном общежитии, она почувствовала внезапный холод. Вокруг ее кровати тени стрекотали, как кузнечики, отпугивающие хищника. Она не обращала на них внимания.
– И ты думаешь, что зеркало поможет тебе увидеть его?
– Я не знаю. – Адья опустилась на кровать. Дверь их спальни была приоткрыта, свет из коридора разливался по полу тонкой желтой полоской, а из соседней общей комнаты доносилась неразборчивая болтовня студентов.
– Мне нужно найти способ выходить из своей головы, – сказала она, – но до сих пор мне удавалось это делать только случайно. Обычно это происходит в середине припадка, но мой врач настоятельно рекомендовал не прекращать прием ламотриджина[1].
Делейн вспомнила, как смотрела в темноту и видела там лицо мальчика. О шрамах, которые все еще располагались на ее коленных чашечках, белых звездочках на коже, которые так и не зажили. Она мягко сказала:
– Может быть, тебе не стоит смотреть. Может быть, лучше не знать.
– Может быть. – Адья повертела в руках серебряную ручку зеркала. – Сегодня после занятий я поговорила об этом с профессором Уайтхоллом. Завтра у меня с ним супервизия. Надеюсь, он даст мне совет.
– Я бы на это не рассчитывала, – раздался голос из открытой двери.
Обернувшись, Делейн увидела в проеме рыжую девушку из класса, огненный хаос ее кудрей медно поблескивал в свете коридорных ламп. Адья нахмурилась и подтянула ноги под себя.
– Как долго ты там стоишь?
– Достаточно долго. – Маккензи, не дожидаясь приглашения, вошла в освещенную ночным светом комнату, обогнула покосившуюся башню из контейнеров для хранения и опустилась в кресло за столом Делейн. – Знаете пословицу «Кто не умеет делать, тот учит»? Ходят слухи, что это верно для Уайтхолла. Он ни дня в своей жизни не ходил по небу. Его чудо-мальчик делает за него всю тяжелую работу.
Делейн скривила лицо. «Чудо-мальчик?»
– Колтон Прайс, – сказала Маккензи, будто это было очевидно. – Я слышала, что Уайтхолл относится к нему как к богу, что объясняет, почему у него эго размером с планету. Какой-то второкурсник с соседнего ряда сказал мне, что Прайс может раздвинуть небо голыми руками, независимо от того, находится ли он рядом с линией лей или нет.
Делейн ждала, пока Адья задаст самый очевидный вопрос. Когда ее соседка по комнате замолчала, она спросила:
– Все ли в этой комнате знают, что такое лей-линия, кроме меня?
– Да, – ответила Адья, по-прежнему щурясь в зазеркалье. – А ты нет? – Глаза Маккензи потупились.
– Нет, – сказала Делейн, пораженная ее удивлением. – Моя мама была довольно нестандартной учительницей, но даже ее самые странные планы уроков никогда не касались оккультизма.
– Ах. – Маккензи закинула свои скользкие ноги на стол Делейн. – Стипендиатка?
– Да. – Это признание заставило Делейн почувствовать себя маленькой. Забравшись поглубже в кровать, она натянула рукава свитера на кончики