Разбил бы, растоптал – нет, я бы ее переплавил!
– Что? – изумилась я и уронила нож, который с грохотом упал на пол. – Зачем? Зачем уничтожать астролябию?
Орест посмотрел на меня долгим взглядом. Потом медленно произнес:
– Если астролябия перестанет существовать, Эйгир оставит нас в покое. Зачем ему дитя с лозой, если нет никакой астролябии?
– Но ведь раньше ты хотел оставить астролябию у себя, – проговорила я. – И потом продать ее за кучу миллионов!
Старинные инструменты, такие как астролябия, очень ценные. У Ореста всегда было мало денег, и он мечтал продать астролябию, чтобы стать богатым и съехать из дома, как только ему исполнится восемнадцать.
– Нет, – ответил Орест и потряс головой. – Я передумал. Важнее избавиться от Эйгира, чем получить все эти миллионы.
Ну и что мне теперь делать? Астролябия лежит у меня в столе, но я вовсе не хочу ее уничтожать.
– Но если бы у нас все же была астролябия, – осторожно начала я, – тебе, наверное, захотелось бы использовать ее?
– Нет, – строго ответил Орест. – Потому что астролябия не работает. Ни со Стрелой времени, ни без нее. Все это старые суеверия!
Он многозначительно посмотрел на меня, словно говоря «Малин-ну-пожалуйста-мы-ведь-уже-сто-раз-об-этом-говорили-только-не-говори-что-ты-по-прежнему-веришь-во-всю-эту-ерунду», и продолжил:
– Если бы у нас была астролябия, это бы нам нисколько не помогло. Эйгир только попытался бы забрать ее у нас вместе с Электрой. Единственный способ избавиться от него – сделать так, как я сказал: уничтожить астролябию и дать знать Эйгиру, что ее больше нет.
Пожалуй, не самый удачный момент убеждать Ореста в прекрасных качествах астролябии.
– Ты уверен? – спросила я. – Ты действительно думаешь, что он снова будет охотиться за Электрой? Ты боишься?
Орест плюхнулся на мою кровать. Провел рукой по покрывалу, брошенному кое-как поверх одеяла.
– Да, или… нет, вернее… не знаю. Не то чтобы я боялся… – проговорил он. – Хотя… да. Если сейчас он верит в то, что Электра – избранный ребенок, как он думал раньше про меня, то он ни за что не оставит ее в покое. Будет настаивать, чтобы она была рядом с ним. А у него она не сможет жить обычной жизнью, играть с другими детьми. Он будет постоянно следить за ней и все время ожидать, что она начнет творить какие-то там чудеса… при этом к ней самой он совершенно равнодушен.
Я кивнула. Пожалуй, самое ужасное – это люди, которые используют других, относясь к ним равнодушно.
– А что, если Электра ему поверит? – продолжал Орест. – Что, если она сама начнет думать, что она избранный ребенок, не такая, как все? Ребенок, который и вправду может управлять загадочными силами. Что тогда из нее выйдет?
Я опустила глаза. Ответа я не знала. Разве человек не захочет быть непохожим на других? Особенно если это правда – если ему действительно по плечу такое, чего не может никто другой?
– Она вырастет помешанной… и несчастной, – продолжал Орест. – Но самое ужасное – если бы Эйгир заявился