покрутил головами, согнул хвост в кольцо, снова распрямил, поднял трубой и вдруг уменьшился в размерах раза в три. Теперь он оказался примерно с теленка и легко прошел в убежище.
Комната, выдолбленная в скале, была чистенькой и очень светлой. Песочного цвета обои, беленый потолок, на стенах картинки – цыплята, аквариумные рыбки, на одной почему-то Карабас-Барабас. Ряд маленьких круглых окон, замаскированных снаружи под птичьи гнезда, делал ее похожей на каюту. А Лиза все бегала от одного оконца к другому, восхищалась видом с высоты, охала и ахала. Алена же сидела за столом, правильно сложив перед собой руки по крепкой детсадовской выучке, ждала, когда покормят.
– Аленушка, солнышко! – спохватилась Фантолетта. – Голодная, сердечко мое! Печенюшкин, дорогой, конечно, вы хозяин, но позвольте, я сама ее накормлю! Как, малыш, вкусы у тебя за год не изменились?
– Кофе с густой пенкой, – мечтательно проговорила Алена. – Бутербродик с маслом, с сыром. Потом два яичка вкрутую и луковку. Можно?
– Кофе на ночь тебе нельзя, – повернула Лиза голову от окна. – Ты спать не сможешь. А в луке, бабушка говорит, тоже нитраты есть.
– Нитраты?! – возмутилась фея. – У нас, слава Богу, не бывает этой гадости. А мой кофе и на ночь не страшно пить. Он такой же вкусный, как и дома, но нисколько для детей не вредный. Кушай, птичка моя!
На столе появился аппетитный ужин, но Лиза, одновременно перевозбужденная и уставшая, есть не хотела.
Пока ее младшая сестра основательно насыщалась, Печенюшкин продолжил свою историю.
– Так вот, разведчики-картоморы, прочитав план Лизиного романа, перепугались вконец и решили немедленно с ней расправиться. А я пару недель провел совсем в другой стране и даже в другом веке. И никак нельзя было отлучиться. Там тоже дела круто заворачивались, в этом Раздираке. Но я, как радиоприемник, все время был «настроен» на Лизу. Пришлось в нужный момент – смешно?! – перебрасывать помидор сквозь время и пространство на пыльный асфальт улицы Весенней. Кстати, Лиза, помидор был совсем не гнилой, обижаешь! Просто очень спелый. Его уже подносил ко рту падишах Раздирака. Помидор исчез, и падишах укусил себе палец. Как он кричал, вы бы слышали! Но такого жестокого и коварного правителя ни капельки не жаль.
– А Пашка Соколов! – возмутилась Лиза. – Это он из-за меня разбился, да?! Что же ты там в своем Раздираке? Надо было самого падишаха Пашке под колеса перед ямой кинуть!
– С Соколовым неладно получилось, – признал Пиччи. – Твой-то велосипед просто проскочил бы яму и все. Ты бы и не заметила, что досок нет. Правда, в тот момент, когда Павлик к яме подъезжал, мне как раз рубили голову… Я понимаю, это не оправдание, – смутился мальчуган, – это уже мои проблемы. Зато твой приятель в награду за мучения всю жизнь теперь болеть не будет.
– Как рубили голову?! – оторвалась от еды Алена. – Топором?!
– Нет, – неохотно пояснил Печенюшкин, – там у палача такая сабля кривая огромная. Вжик, голова долой, публика в восторге.
– Что, и твоя голова долой?! – Лиза аж задохнулась.
– Да