прижал зажжённую сигарету к руке мальчика, и воздух наполнился запахом горящей плоти. Мальчик кричал, но сигарета была крепко прижата к его руке. Мальчик мотал головой во все стороны, его лицевые мышцы напряглись от боли.
Минуты через три ребёнок потерял сознание. Сигарету вынули, и один из солдат вынес мальчика из комнаты. Другой подросток попытался отодвинуться от своего охранника, но его удерживали.
Один из эсэсовцев щёлкнул огромной зажигалкой на столе Эйхмана и приставил иглу для обивки мебели к пламени. Он держал её там, пока игла не засветилась. Затем он подошёл к тринадцатилетнему мальчику и воткнул ему иглу в глаз. Ребёнок не потерял сознание, но продолжал кричать, когда его выводили из комнаты.
Эйхман откинулся на спинку своего огромного кожаного кресла и удовлетворённо улыбнулся. «Ты меня не забудешь, – мягко сказал он. – Ой, не бойся, мы не причиним тебе вреда. В конце концов, ты важный еврей», – с издёвкой добавил он.
Затем Эйхман повернулся ко мне и сказал: «Евреи – это бич земли. Их надо уничтожить. И единственный способ уничтожить их – это уничтожить всех молодых. Старые уничтожат сами себя».
Затем Эйхман кивнул другому эсэсовцу и указал на хныкающего младенца. Эсэсовец в нерешительности подошёл к ребёнку, нерешительно посмотрел на него, затем заговорил заикаясь.
«Простите, – он повернулся к Эйхману, – но я не могу. Это всего лишь младенец…!»
Лицо Эйхмана покраснело от гнева. «Немедленно доложи своему капитану».
Когда эсэсовец повернулся к двери, Эйхман сказал: «Но сначала подожди. Ты должен научиться не быть мягким – в конце концов, это всего лишь еврей».
Эйхман встал со своего места, расстегнул кобуру пистолета (рассказчик назвал тип оружия – Люгер) на ремне и, улыбаясь, подошёл к ребёнку.
Он повернулся ко мне и сказал: «А теперь смотри – ты никогда не забудешь меня, важный еврей».
Он прижал дуло пистолета к голове младенца и не раздумывая нажал на курок.
«Вот как надо это сделать». Он обратился к эсэсовцу: «Теперь иди и покажись своему капитану. У меня есть кое-что для тебя, что укрепит твои нервы».
Он держал пистолет так близко к голове младенца, что кровь забрызгала его пистолет. Заметив кровь, он бросил пистолет одному из своих эсэсовцев и сказал: «Почисти это» – и, указывая на кровь, которая покрыла пол, добавил: «И уберите этот беспорядок».
Затем он повернулся ко мне и сказал: «Мясом этого ребёнка будут кормить моих собак, а кости будут измельчены, чтобы сделать мыло и удобрения».
Мне удалось вырваться из-под стражи и броситься к Эйхману. Проворный, как кошка, он схватил ещё один пистолет, лежавший на его столе, и ударил меня по голове.
Меня вытащили из кресла, отвели к машине и отправили в Освенцим.
«Добро пожаловать в ваш новый дом, – насмешливо сказал один из мужчин, сидевших рядом со мной. – Тебе не будет одиноко – твоя жена и дети пробыли здесь почти час».
Позже я узнал, что он был прав. То, что мою жену, сына и дочь загрузят в печи