поразмыслив, спросил: – А почему он себя монахом называет? Он что там, молится, что ли?
В это время они уже закончили с водными процедурами и не спеша шагали в сторону Ночлежки.
– Нет, не молится, – ответил Александр Македонский. – Он, скорее, похож на буддийского монаха или на йога-отшельника. Пока я у него жил, он большую часть времени проводил в медитации. По утрам и вечерам упражнения всякие делал, дыхательные практики. А днём занимался со мной. Многому он, конечно, научить меня не успел. Для этого нужно не четыре года, а, наверное, лет десять, не меньше. Но кое-что я всё-таки освоил.
– Эх, встретиться бы с ним! Далеко он отсюда живёт?
– Не очень. За несколько дней можно добраться.
– Ну тогда и рассуждать не о чем! – радостно подвёл итог Хорн. – Скажем, неделя туда, неделя обратно. Ну и там какое-то время. Получается, что до наступления холодов вполне реально вернуться обратно.
Александр Македонский посмотрел на Хорна долгим взглядом и грустно вздохнул.
– Что ты за человек неуёмный! – с какой-то безнадёжностью в голосе произнёс он. И, вздохнув ещё раз, добавил: – Ладно! Только не говори никому из наших, что ты в горы отправляешься монаха искать.
– Хорошо, не буду говорить, – заверил Хорн. – А что тогда сказать? Ведь спрашивать будут.
– Ну скажи, что ты, к примеру, в Карьер идёшь, – предложил Александр Македонский. – Всё равно тебе так и так через него проходить.
– Зачем мне в Карьер?
– Да мало ли зачем! Какая разница зачем? В крайнем случае придумай что-нибудь. Вон Интернет туда всё время зачем-то ходит. Что-то никто его не спрашивает: «Зачем?» Мало ли какие могут быть дела у человека в Карьере? Кстати, он вроде снова туда на днях собирался. Спроси у него. Может, он составит тебе компанию, по крайней мере, до Карьера.
– А ты покажешь мне, куда надо будет дальше идти, после Карьера?
– Покажу, покажу, – недовольно буркнул Александр Македонский.
Они подошли к костровищу. Уже почти совсем стемнело, а в пламени костра темнота и вовсе становилась густой и непроницаемой. Вокруг костровища собрались почти все обитатели Ночлежки. Как обычно, у самого костра расположился Дед. Слева на брёвнышке сидели с пустыми жестяными тарелками Евклид с детьми. Перед костром угадывались спины Белки, Кролика и Птицы. На противоположной стороне, за костром, в пламени светились хмурые и суровые лица охотников – Косого и Углерода. Наконец, на бревне, которое было справа от костра, сидели Интернет и Апостол. Кажется, не хватало только Фрола. Опять он куда-то подевался! По-видимому, ужин уже был готов, и Дед с деловитым видом, организуя строгую очередь, раздавал порции еды.
– Вовремя вы подошли, понимаешь ли ты это самое!.. – воскликнул Дед, завидев приближение Хорна и Александра Македонского. – Мясо как раз уже пожарилось, а остыть ещё не успело! Берите тарелки и подходите за своей порцией!
– Отлично! А то мы совсем что-то проголодались, – обрадовался Александр Македонский.
– Понятное дело! – подтвердил