.

выломаны, перекошены или сгорели. Метрах в семидесяти около одного из домов в тени раскидистого дерева лениво прохаживался туда-сюда боец с автоматом. Алексей вооружился биноклем, рассмотрел фигуру, повернулся к Гене и прошептал: – Тотенкопф жовто – блакитный, с-сука мертвоголовая! Пошли. – Командир с Геной вернулись к Марату: – Для тебя есть работа. Надо часового снять без шума и суеты. Его пост через четыре дома и около дома в ряду, что через дорогу. Ты первый. Вперед! – Тихо, по – кошачьи, прокрались к нужному дому. Все замерли. Марат с метательным ножом в руке долго приноравливался, выжидая удобный момент. Командир считал секунды, а в голове звучали слова дяди Макса о том, что некоторые люди способны чувствовать пристальное наблюдение за собой и это приводит их нервную систему в состояние тревожного возбуждения. Не надо бы! Но вот Марат пружинисто и бесшумно выпрыгнул из-за угла дома, замах, короткий свист летящего клинка, и часовой распластался на земле, дернулся и затих. Тут же Гена бесшумно бросился к следующему дому, обогнул его, тенью переметнулся через дорогу и пропал на задах охраняемого дома. Через минуту послышался окрик и сразу за ним условный свист. Алексей и Марат через дорогу рванули к дому. На крыльце, привалившись плечом и головой к балясинам перил сидел мертвец в камуфляжной форме. Из его горла под кадыком торчал нож. В мертвых пальцах левой руки, опущенной на доски крыльца тлела сигарета. Командир и Марат заскочили по ступенькам в дом, проскочили пустую кухню, залетели в большую комнату и увидели картину: в углу комнаты, со связанными ногами и руками на полу, привалившись спиной к стене, сидел молодой парень, лицо которого можно было очень условно назвать лицом. Это была кровавая маска с фиолетовыми щелями заплывших от побоев глаз. Из большой разбитой родинки на левой скуле ниже уха сочилась и стекала дорожкой на шею кровь. Рядом со связанным стоял с поднятыми вверх руками и с автоматом на плече столом вниз испуганный вояка. В двух шагах от него с автоматом наизготовку стоял Гена.