происков? Или он все же начал понимать, что все гораздо серьезнее и имеет глубокий, тревожный смысл? Ведь Лариби нажил себе немало врагов, причем уже непосредственно в этой лечебнице. Даже если вполне душевно здоровый человек задумал разделаться с ним, то трудно было бы найти для осуществления своего замысла более удобное и безопасное место, чем больница для людей с отклонениями в психике.
Мои раздумья приводили к настолько мрачным выводам, что я решил пока отбросить их и попытаться заснуть. Что мне и удалось.
На следующее утро меня разбудил проникший в комнату солнечный свет. Я понятия не имел о времени своего пробуждения, потому что в палатах часов держать не разрешали.
Я чувствовал нечто близкое к легкому похмелью, но в этом ощущении для меня тоже не было ничего нового. Потом я еще немного повалялся в постели, дожидаясь Фогарти, чтобы тот отвел меня в кабинет физиотерапии. Но он не появлялся. Мое терпение лопнуло, и, надев халат, я вышел в коридор в попытке найти его.
Часы на стене показывали без двадцати восемь. Фогарти задерживался на десять минут. Я ожидал увидеть хотя бы его жену, но маленький альков оказался пуст, и в коридоре ее тоже не было. Более того, я вообще никого не увидел. Меня окружала необычная для подобной лечебницы атмосфера заброшенности и безнадзорности.
Я знал, что физиотерапевтический кабинет всегда запирали, а ключ носил при себе Фогарти. Попасть туда без него представлялось невозможным. Но я все равно отправился в том направлении. Подумал, что бывший чемпион вполне уже может быть на месте.
Но дверь оказалась на замке. И я был почти готов вернуться с легким чувством досады обратно в постель, когда заметил в замочной скважине ключ. Признаюсь, это удивило меня, потому что с проявлениями забывчивости или небрежности со стороны сотрудников доктора Ленца приходилось сталкиваться крайне редко. Любопытство заставило меня взяться за ручку двери и открыть ее.
Кабинет физиотерапии всегда напоминал мне помещение турецкой бани, но только без самой турецкой бани. Вдоль одной стены располагались разного рода электрические приспособления, вдоль другой – душевые кабинки, а в третьей оборудовали небольшие ниши, где нам делали массаж и заставляли терпеть прочие болезненные, но полезные для здоровья процедуры.
Беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы не увидеть Фогарти у стены с электроприборами. Я окликнул его по имени и пошел к душевым. Там его тоже не было. Затем на пороге одной из ниш я заметил валявшийся на полу костюм, который был на нем накануне вечером. На мгновение пришла мысль, что он сам улегся на массажный стол и делает разминку, чтобы окончательно протрезветь.
Отдергивая занавеску, я улыбался. А потом внезапно и мгновенно понял, что имеют в виду писатели под фразами типа «улыбка застыла у него на губах». У меня на языке вертелся какой-то шутливый упрек Фогарти за несоблюдение пунктуальности, но слова застряли комом в горле.
На мраморном столе в крошечной нише лежало нечто настолько страшное, что не могло привидеться даже в приступе белой