– так теперь это не имело никакого значения.
– Как хорошо, что вы пришли, – начал он.
– Да, я тоже рад, что повидал вас, – я снова сказал что-то невпопад.
– У меня к вам просьба.
– Какая?
– Вы не могли бы попросить, чтобы потом, после… – Он сделал паузу. Всё-таки ему было трудно выговорить, после чего. – В общем, чтобы портрет мой поставили не у нас на этаже, а внизу, в общем холле?
– А зачем вам?
Я совершенно не ожидал такой просьбы. Контора наша снимала семнадцатый этаж в огромном здании, принадлежащем одной крупной государственной организации, и внизу помещали портреты и траурные извещения, касавшиеся только её сотрудников. У меня даже на секунду мелькнула мысль: вот что такое современный маленький человек. Одни мечтают, чтобы об их смерти рассказали по телевидению, а бухгалтеру нашему достаточно, чтобы о нём сообщили на все двадцать два этажа. Но я ошибался.
– Там, на первом этаже, убирается одна женщина, – спокойно сказал он. – Вы, наверное, видели её. Тихая такая, всегда в платочке. Я хочу, чтобы она узнала, что меня больше нет.
Я понял, о ком он говорит. Действительно, на первом этаже я часто встречал скромную женщину лет сорока, такую хрупкую, со всегда опущенными глазами.
– Может быть, поговорить с ней? – спросил я.
– Нет. Не надо.
Он помолчал.
– Она мне очень нравилась… Она же светится вся. Такой чистый человек… Светлый… О чём с ней говорить, она и не знает обо мне… Мы только здоровались с ней и всё… Нет, пусть просто портрет повесят, а то будет думать, что я уволился и до свидания не сказал…
Я пообещал.
Через две недели бухгалтера нашего не стало. Я пошёл к коменданту здания, потом к генеральному директору и всё-таки упросил их исполнить его последнюю просьбу. Конечно, об истинной причине я ничего не сказал. Они, вероятно, подумали, как и я, что это просто какое-то странное желание сообщить о себе уже после смерти… Ну и пусть подумали. Какая ему разница?
Больше от меня ничего не требовалось, я мог с чистой совестью считать, что сделал даже сверх того, что возможно, но было у меня как-то неспокойно на душе. Не знаю, как это объяснить. В общем, через несколько дней, уже после похорон, я подошел к той женщине.
– Вы меня извините за беспокойство, – я почему-то занервничал и начал говорить путано. – Это я договорился, чтобы здесь повесили портрет нашего бухгалтера. Понимаете, я был у него за две недели до его смерти…
Она не удивилась тому, что я с ней заговорил. Она слушала меня молча, ожидая, что же важного я ей сейчас скажу, и я вдруг увидел, какие у неё поразительные глаза. Огромные, глубокие, я ещё подумал, что такие только на иконах встречал.
– Он попросил меня повесить портрет из-за вас. Он хотел, чтобы вы узнали, что он скончался, а не ушел на другую работу.
– Спасибо вам огромное, – сказала она еле слышно. – Он был чудесный человек. Светлый.
Я аж вздрогнул, услышав то же слово, что он сказал мне