Другая жизнь. Джоди Чапмен

стаканчика чаем.

      Я вернулся к Анне, всю дорогу чувствуя на себе ее внимательный взгляд. Солнце отыскало прореху между облаками и осветило крошечный островок на каменистом пляже, где она сидела. Мне вдруг подумалось – до чего это странно, что она никогда не сможет взглянуть на себя моими глазами.

      Мы неспешно пили чай и смотрели на безмятежное море.

      – А знаешь, какой ты? – спросила она, немного помолчав.

      Я взглянул на нее.

      – Ты от мира сего.

      – Это как?

      – «И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек»[5]. Ты – от мира сего и приносишь с собой одно только разрушение.

      Я допил остатки чая.

      – Получается, я погибну в этом самом Армагеддоне?

      Анну мои слова не позабавили.

      – А как сделать так, чтобы не быть «от мира сего»? – спросил я.

      – Надо стать… одним из нас.

      – То есть все как у католиков, – продолжил я, припоминая, как к нам в школу приходили священники. – Надо пить кровь Христову и искупать свои прегрешения? Думаю, я справлюсь.

      – Никакой крови! – поправила меня Анна. – И переливания под запретом, не забывай. Кровь священна. Это символ жизни, и никто не вправе отнимать и даровать ее, кроме Господа.

      Я закурил.

      – Звучит интересно. Совсем другой мир. Может, станешь моим учителем?

      – Кто, я? – переспросила Анна и рассмеялась. – Боюсь, у меня и для ученицы квалификации маловато!

      Я переложил сигарету в другую руку, подальше от нее.

      – Судя по тому, что ты рассказываешь, у вас там все под жестким контролем.

      – Пожалуй, так. У нас очень много правил.

      – И в то же время ты производишь впечатление свободного человека. На коротком поводке тебя не держат.

      – Я тебе что, собака?

      – Нет, конечно, – со смехом возразил я. – Я к тому, что ты ведь сейчас здесь, со мной. И работаешь с толпой этих, как их там, «от мира сего».