лагерям и периодически проводя войны между соседними цивилизациями приматов. Всё было настолько очевидно, понятно, глупо и наивно. Люди все разные, но настолько похожи. И, если говорить именно об окружении, в котором я находился, то. – Том выдержал паузу. – В людях не было самого главного, Луис. У них не было души. Идя по коридору, проходя мимо множества моих сверстников, я постоянно обращал внимание на глаза, на их заинтересованность в чём-либо. И знаешь, какой я сделал вывод?
Луис молча кивнул, приподняв брови, в ожидании ответа.
– Люди не были заинтересованы в самой жизни. Они ходили толпами, поодиночке – не важно. Главным было то, что почти никто не мог, день изо дня проходя мимо одних и тех же окон в коридорах, хотя бы на секунду остановиться и устремить свой взгляд в известную неизвестность, окунающую твоё сознание в воду, в которой заглушались посторонние звуки прохожих мимо людей. Понимаешь? С самого детства, с юношества, с университетских годов люди были по уши заняты каким-либо делом, теряя самих себя. Теряя течение жизни.
– Если люди заняты каким-либо делом, это далеко не всегда означает то, что человек теряет самого себя. Он может заниматься любимым делом и.
– Я не видел этого.
Наступила пауза. Затем Том продолжил.
– Я не видел в людях искренности. Я видел, что своим стремлением свернуть любые горы, даже если им это нравилось, они часто, сами того не замечая, закапывали себя под те самые горы. Люди, находясь в постоянной работе, в погоне за тем, что нельзя обогнать, заводят себе нового друга по имени Стресс. Человек хочет достичь, человек хочет прокормить семью, человек хочет, делает, хочет, делает, уничтожая осознанность, убивая восприятие ускорением темпа жизни.
Луис молча сидел, замурованный в заинтересованности монолога Тома, который, не изменяя своим качествам, это увидел и снова продолжил:
– Я познакомился с тобой, Луис, потому что я увидел в тебе то, что вижу сейчас. Ты другой. Если тебя и можно прочитать, то делать этого совсем не хочется. Ты об этом говорил несколько минут назад. Зачем я это делаю? Можно же всё отпустить. С тобой – я отпускаю, потому что вижу в твоих глазах человечность, искренность, заинтересованность, детское любопытство, смешанное с серьёзными намерениями и, главное. Я вижу в тебе протекание жизни. И я очень рад тому, что сделал выбор тогда, познакомившись с тобой.
– Спасибо, Том.
– Тебе тоже спасибо. Учитывая обстоятельства, в которых нас затянуло по самое «не хочу», классно вспоминать о прошлом и именно сейчас, когда всё перевернулось с ног на голову, и мир превратился в одну гигантскую непрекращающуюся катастрофу, вести разговор о жизни. О восприятии, о чувствах.
– Согласен. Приятно, когда мы оба понимаем, что всё это не конец. Странно, наверное, об этом говорить, но. Я ценю. И осмелюсь предположить, что ты тоже ценишь. Своё существование здесь и сейчас. А по поводу обстоятельств, которые на нас накинулись, могу сказать лишь одно – выберемся.
Луис повернул голову в сторону наших подготовленных костюмов, собранных рюкзаков, приготовленных