разрешение. Ты всех подставил, мы чуть не вызвали полицию. Тогда сразу приехали бы журналисты и твоя мать начала бы таскать нас всех по судам за то, что мы якобы сами опорочили репутацию твоей семьи, выдав твою незрелость, эгоизм и невоспитанность. А если бы ты действительно попал в лапы преступников и пострадал, то директор бы потерял работу и, возможно, сел в тюрьму.
– Ты сейчас просто сочиняешь.
– Я ничего не сочиняю.
– Знаешь, что? Плевать! Мне не нужна ваша практика.
Герман отмахивается и Миенэ замечает пластыри на его пальцах.
– Что у тебя с пальцами? Ты обращался к медику?
– Просто порезался.
– Ты хотя бы обработал раны?
– Мне было нечем.
– Ты искал Катю?
– Кого?
– Катю – нашего врача.
– Я не знаю никакую Катю.
– Но её сейчас нет здесь и кабинет закрыт. Что же делать?
– Да это просто пара царапин, хватит переживать.
– Дай я посмотрю.
– Отвали! – Герман отталкивает девушку, и та чуть не падает. – Не хватало мне, чтобы ещё раны кто-то лапал грязными руками!
Девушка грустно вздыхает и уходит, пожалев о своей доброте. После этой ссоры становится понятно, что возобновление практики – дело целиком провальное. Его попросили попробовать – он попробовал. Всё. Пора обратно.
***
Этим утром никак не удавалось разбудить Спрэга, перед отправкой на зелёный луг. Обычно пёс сам просыпается раньше всех и ждёт у ворот коровника. Было такое впечатление, что он умер, однако сердце билось нормально, да и дыхание ровное, но сон уж слишком глубокий. Нашатырный спирт не помогал. Попытки растормошить только сильнее пугали – тело безвольно болталось в руках, будто оно принадлежало уставшему хорьку. Но собаке такое не свойственно, поэтому было совсем не смешно. Райту и Остину пришлось уйти пасти коров, как и положено около восьми утра, без него, пока доярки обзванивали ветеринаров.
Катя – фермерский врач, обнаружила у пса за ухом странный ожог диаметром в сантиметр-полтора и предположила, что он принадлежал фальшивому насекомому, созданному чьей-то способностью. Ведь как-то же нужно объяснить странное поведение животных. У коров были похожие ожоги, но проблем со сном не наблюдалось. Возможно, что их жалили вечером, либо всё зависит от веса животного. Катя взяла у собаки немного крови на анализ и уехала в лабораторию, чтобы изучить состав.
Пока она собиралась в центр, пёс успел проснуться и убежать на работу, пусть уже и опоздал на неё. «Убежать» – это, конечно, громко сказано. Сонливость медленно покидала Спрэга, и он часто сворачивал с привычного пути, останавливался полежать на траве, поэтому пришёл на зелёный луг аккурат к концу полудня.
Пастухи были рады тому, что их любимому псу полегчало. Они накормили его остатками своего завтрака. Райт и Остин переживали о том, что надо было взять с собой ещё кого-нибудь, предчувствуя неладное. Но пока странно себя вёл только пастуший пёс, то ли отгоняя