и лучше прийти лично. Нужно, в конце концов, хотя бы отметить своё присутствие.
Александр Павлович оказывается зол больше всех остальных. И при этом успевает сообщить, что парень отстранён от практики и может ехать домой. Насовсем. Это кажется Герману полнейшим бредом, ведь сначала должен быть выговор, а уж потом крайние меры. Разве нет? Но мужчина непреклонен, это его окончательное решение и документы уже распечатаны, но не подписаны.
– Знаешь, насколько опасно было искать тебя по всему лесу, где постоянно рыщут «больные рты»? Мы боялись, что уже не сможем вернуть тебя обратно.
– Чтобы со мной не случилось – это уже мои проблемы.
– Я знаю, что тебя ничего в жизни не волнует.
– Т-ц… Но ведь я оставил записку. Почему меня должны были искать, ведь первым делом надо было проверить меня в общежитии, а там и записка на столе.
– Никакой записки не было.
– Как не было? Может её сдуло ветром…
– То есть мы должны были догадаться, искать клочок бумаги среди травы?
– Нет, но… Вы меня сами никуда не отпускали.
– И поэтому тебе нельзя было уходить. Вот ещё что: Миенэ сказала мне, что слышала, как ты разговаривал на торговом языке я’храс. Мне стоит сообщить об этом в полицию?
– Что? Нет! Когда я говорил на нём? Я даже понятия не имею, что это за язык! Я ругнулся при ней один раз, но это было так… Это… Было обычное слово, просто она что-то себе придумала, ей показалось.
Мужчина устало вздыхает:
– Собирай вещи и завтра утром уезжай.
Взятка – штука удобная, но не со всеми её можно провернуть. Герману нечем возразить. Да и местные всё поймут.
***
Герой вышел на безлюдный ночной двор, слыша лишь сонные песни кузнечиков. Постояв на крыльце дома, не думая ни о чём, он просто хотел успокоиться, прежде чем решать образовавшиеся проблемы. Данэль пошёл в общежитие, чтобы собрать все вещи. Домой ехать нельзя, а здесь оставаться уже не разрешают. Парень сел на ступеньки, зная, что из окна кабинета отлично его видно. Взрослые часто отчитывают детей, а потом смягчаются и идут на уступки. Нужно только дождаться, когда собственная строгость покажется мужчине излишне резкой.
Минут через двадцать, когда вся эта затеяла стала казаться глупой, Александр Павлович Ким наконец тихонько вышел из здания. Заперев дверь на замок, он всё-таки обратился к Герману.
– Вставай, покажу тебе один заброшенный домик.
– Зачем?
– Ты ведь хочешь заслужить у всех прощение?
– Да.
– Остаться ты здесь не можешь, но жить неподалёку – вполне. Только я за тебя больше не отвечаю, если там станет страшно, то сразу возвращайся домой.
Герой с трудом поднялся на ноги, привыкнув к своей позе.
– Я не испугаюсь. Показывайте.
– Где твои вещи?
Тут уже подошёл и Данэль, неся в руках парочку тяжёлых чемоданов.
– А вот