ерунда, не заметно даже, – отец искоса наблюдал за сыном и пытался завести диалог. – Кофе какой-то жженый сегодня. Ты не находишь?
– Я чай пью. Всегда. Иногда какао, но это только по особым случаям.
– По каким, например?
– Когда нужно поднять настроение.
– А у меня от молока изжога, поэтому не пью какао, – отец замолчал, не зная, что добавить. – А у тебя какие планы на сегодня?
– Изжога у тебя не от молока. Не спирай на напиток, – глядя в окно, ответил Марк.
– А от чего же? Может, ты у нас врачом стал?
– Не нужно быть врачом, чтобы знать причины ТВОЕЙ изжоги. Она у тебя с рождения. И ты всю жизнь плещешь ею направо и налево. Остановиться не можешь.
– Ах, вот как, – отец встал из-за стола. – С рождения, говоришь?
Его голос задрожал, и рука дернулась наверх, готовясь к удару, но замерла.
– Да у меня язва образовалась от тебя. Слышишь, от тебя! – он подошел ближе к сыну, размахивая руками.
– Не смеши меня! Твои крики и оскорбления больше не действуют на меня! Пытаешься стать примерным отцом после того, как уничтожил мое детство побоями, унижениями, скандалами, синяками – могу продолжать до бесконечности! Только я больше не собираюсь все это терпеть! Времена изменились – теперь я могу дать тебе сдачу! – Марк замахнулся на отца. – Ты не представляешь, как я хочу врезать по твоей убогой физиономии и размазать ее по стене.
– Ну, так врежь, врежь! Давай, прям в глаз. Или куда я там тебя бил? Давай, врежь мне!
Марк пнул стул ногой, тот отлетел в сторону.
– С удовольствием, но сдержусь. Не хочу сесть из-за такого ублюдка, как ты, и потерять оставшуюся жизнь! – он толкнул отца, тот завалился на стол. Сын выбежал из кухни.
Марк решил, что из вещей возьмет только запасные джинсы, две футболки, пару носков и куртку с кепкой.
В то утро он проснулся от голоса матери. Они с отцом что-то обсуждали на кухне. Вставать не хотел, чтобы не встречаться с ним. «Дождусь, когда уйдет», – решил про себя.
Ушел.
Марк встал. Оделся. Умылся. Дома, казалось, никого не было. Мама была в своей комнате. Молилась, наверное. Он пошел на кухню. Налил себе чай, намазал хлеб с маслом и стал есть.
Мама вошла на кухню незаметно, словно воздух.
– Ты собрался куда-то? – она смотрела на него, теребя в руке платок, в котором молилась.
– Да, собрался.
– А вернешься когда?
– Вернусь? Скорее всего, вечером, – дожевывая, сказал Марк.
– В университет, наверное, поехал, да?
– Да, мам. Ты иди, отдыхай. Не беспокойся за меня. Я справлюсь.
Она стояла в двери и пристально смотрела на него как будто издалека.
– Приняли твои документы?
– Приняли, мам, – он встал, подошел к ней и обнял. – Меня везде примут. Ты же знаешь, что я умный.
Он улыбнулся, и на ее лице проявилась