как служил в британском флоте и смог дослужиться от обычного юнги, драящего палубу, до лейтенанта, ведомый желанием показать своему отцу, что чего-то стоит.
Как-то Кеннет стоял на мостике рядом с капитаном Годфри, с которым познакомился еще в самом начале своей карьеры. Это был один из немногих людей, кто поистине верил в юнца Кеннета, верил, что тот добьется желаемого. Именно его рекомендательные письма помогли Бентлею дослужиться до лейтенанта в кратчайшие сроки.
– Я до сих пор не могу взять в толк, сэр, почему же вы решили отправиться с нами? – обратился Годфри к своему бывшему подчиненному, облокотившемуся на резные, украшенные позолотой перила на мостике.
– Сэр, позвольте, признаюсь честно, я не авантюрист, рвущийся к путешествиям. Я считаю, что патруль торгового пути Гибралтара обеспечит безопасный маршрут для судов Компании. К тому же с кем, как не с вами, мне пойти в плавание?
Годфри тепло ухмыльнулся, он всегда испытывал отцовские чувства к Бентлею, особенно когда его собственный сын скоропостижно скончался от холеры несколькими годами ранее. Кеннет смог заполнить пустоту в сердце пожилого капитана, ведь сам юноша не получал в детстве внимания отца.
«Стремительный» проходил сложный маршрут между горных островков, с трудом умещаясь в небольшом проливе, окруженном с двух сторон небольшими возвышенностями. Благо он уже заканчивался. Годфри за десятки лет уже привык к такому, чего нельзя было сказать о Кеннете, который явно немного нервничал, смотря то на левый, то на правый борт, будто его чуткое наблюдение сможет помочь кораблю пройти без последствий этот пролив. А может, это было просто предчувствие.
Странный звук по правому борту.
– Что это было? – настороженно спросил Бентлей, поворачиваясь к своему старому другу.
В ответ Годфри лишь успел выкрикнуть: «Стреляют!» – перед тем как книппель врезался в фок-мачту. Спустя мгновение по палубе пронесся звон рынды, поднимая матросов со своих гамаков на нижней палубе. Сомнений не было, «Стремительный» атакуют.
Оправившись от внезапного нападения, капитан заметил пиратский корабль, стремительно идущий прямо наперерез.
– Таран! – крикнул боцман, указывая рукой на железное орудие на вражеском судне.
Бентлей только поднялся от крутого разворота, но тут сильнейший удар тарана вновь заставил лейтенанта упасть. Годфри не растерялся, достав свой клинок, он четко и громко произнес:
– Джентльмены, нас взяли на абордаж! Покажем негодяям, чем славится Англия! За короля!
Такая короткая, но одушевляющая речь взывала к чистейшему английскому патриотизму и чувству долга. Бентлей, оголив шпагу, ринулся по лестнице вниз, в самую гущу событий. Объяснения, кроме как порыва чести, не было, ведь он даже ни разу не сражался с серьезным противником и шпагу держал только при обучении.
Но такой порыв прервал пират, летящий на канате. Он-то и сбил Бентлея с ног. Третий раз за последние несколько