на крыльце, ей мешал свет от свечи, который светил прямо в глаза. – Матушка отвори пошире двери, я совсем ничего не вижу.
Марья настороженно осмотрела двор и приоткрыла дверь, но что-то в душе подсказало ей осветить пламенем лицо дочери, и она это сделала. Мирослава зажмурилась и оступилась, неловко шагнув на ступеньку.
– Ах! Матушка, убери свет, я не могу подняться, – опершись о перила, попросила Мира, но Марья с ужасом в глазах толкнула дочь и закрыла дверь. Девушка от неожиданности не успела ухватиться и удержать равновесие, от чего кубарем скатилась на мокрую от начавшегося дождя траву. Небо осветила яркая вспышка, после чего послышались раскаты грома и сотрясающий землю гром. Мира встала с мокрой земли, поднялась по ступенькам и дернула ручку двери. Закрыто.
– Матушка! – закричала она отчаянно, но Марья закрыла уши в сенях у двери, нашептывая под нос:
– Пойдите прочь, нечестивые, пойдите прочь! Моя Мира, моя доченька, за что вы так ее? Неужели в облике ее явилось ко мне само зло? Нет. Я не стану слушать твои мольбы, это не моя дочь, нет, нет, нет, нет!
Мирослава не понимала, от чего матушка вдруг не стала впускать ее, от чего не открывает дверь. Ей было холодно от ливня и поднявшегося ветра, а крики ее со временем перешли в жалобный плачь, на который Марья не обращала внимания, сжимая в руке мешочек с травами.
– Скоро настанет день очищения, скоро настанет день, – повторяла женщина, покачиваясь из стороны в сторону. Она не моргала, устремив пустой взгляд на стену, где висели высушенные пучки трав. – Встанет солнце, день наступит, все пройдет.
Марья засмеялась, сжимая волосы, теребя их, словно пытаясь ухватиться за них как за спасательный круг, не замечая, как вырывает небольшие прядки. Одну за одной с глухим треском, не осознавая, что на виске уже образовалась проплешина с мелкими кровоподтеками.
Мирослава сидела у крыльца, промокшая до последней ниточки. Ее красивое платье превратилось в грязные лохмотья, коса растрепалась, рыжие пряди выбились наружу. Она дрожала, стучала зубами от холодного ветра, который пробирал ее хрупкое тело до костей, но никто из мимо пробегающих жителей деревни не обращал на нее никакого внимания, все были погружены в свои мысли, не хотели замечать чужой беды. Мира успокаивала себя тем, что ее, вероятно, просто не видно в темноте, а порывы ветра заглушают крики мольбы о помощи.
Глаза покраснели от слез, лишая возможности рассмотреть того, кто приближался к дому. Хотелось верить, что это отец вернулся из леса, хоть для его возвращения слишком рано. Мира хотела бы встать и пойти к Домне переждать жуткий ливень и грозу, но нога так сильно разболелась, что невозможно было двигаться.
– Прошу, помогите, – еле слышно прохрипела девушка, чувствуя, как силы покидают ее с каждым мгновением.
Приближающийся молчал. Мира лишь успела разглядеть длинную белую сорочку и волосы до земли, вымокшие под дождем, а затем услышала голос в своей