двоих. Представляешь! Вчетвером – двоих. А мы тут, считай в одиночку, такого матерого злодея уложили. Гила половина, она ведь не человек, и я на одной ноге, тоже за полноценного бойца не сойду.
Ладно, согласен. Им тоже досталось. Главарь разбойников за оружие взялся, пришлось с ним повозиться. Но ничего, справились сами. Мы пришли, когда оба уже были упакованы.
– Весело у вас здесь, – перехватила разговор Лия, – значит все уже в порядке? А где эти разбойники сейчас. И что за раб мне достался?
– Разбойники в подвале. На твоем участке и подвал есть. То есть не подвал, а яма перекрытая. Строить-то ничего, кроме хижины, не позволяют. А раб? Избавляться от него надо. Дикий он, а еще и здоровенный. И жуки, видать, у него в голове завелись. Как услышал, что теперь девушке принадлежит, тебе то есть, как обезумел. Не бывать такому, говорит, чтобы моя женщина в рабстве пропадала, а им юбка командовала. Ты к нему лучше не приближайся, точно тебе говорю. Его иногда кабаном называют, здоровенный такой. Ростом примерно с тебя, но в плечах вдвое шире. Ты с ним через Гиваргиса приказы отдавай. А лучше продай, да другого заведи. Хотя, пожалуй, продать его еще та проблема. Он из воинской добычи, раб до конца дней своих. А Марону, Гиваргис рассказывал, достался только потому, что царские надзиратели с ним справиться не могли. Представляешь! Царские! И не могли. У него вся кожа исполосована.
«Расспроси поподробнее,» – прозвучал в голове.
– А кто он? Откуда? – как бы невзначай поинтересовалась Лия.
– Не знаю. Видел вблизи только один раз. Квадратный, заросший, в грязном рваном тряпье, сквозь дыры исполосованное тело светится. На плече заметил остатки знака какого—то, рубцами перечеркнутые. Зверь, короче.
– Знаки нарисовать сможешь? Возьми палочку, изобрази на земле.
– Да на что он тебе? – Чензира начал выводить на земле линии, – продай ты его. Или поменяй. За такого здоровяка осла молодого взять можно.
На поверхности вытоптанной площадки начали появляться горизонтальные волнистые линии. От центра их вниз протянулись такие же, только покороче. Под этой композицией расположилось непонятной формы замкнутая кривая, на краю которой притулился незнакомый значок.
– И что теперь? Помогло? – Адат мысленно обратилась к подруге. – на что он тебе? Нам, то есть.
– Не знаю. Но, смотри. Мужик сам, на таком пустыре, в грязи и пыли смог обиходить огород и обеспечивает зеленью корчму. Пусть не полностью, но все же. Не хочется мне продавать его, ну не хочется упускать. Кстати, ты не знаешь, что это может быть за значок? У отца никогда подобное не проскакивало?
– Что—то похожее было, погоди. Если добавить сюда, – щепка нанесла круг в центр рисунка. – Вот так. Получается изображение крылатого солнца, Шамаша. А если фигура бородатого стрелка перекроет круг, перед нами появится изображение бога Ашшура. Но этого изобразить я не смогу.
Чензира